Читать онлайн книгу "Сердце маски 2"

Сердце маски 2
Алексей Калинин

Гриз Ли


Мертвец продолжает собирать свою жатву. Бросив вызов Богам, мне остается идти только вперед. Я не остановлюсь ни перед чем… Я никогда не просил пощады и никогда просить её не буду. И я сдохну, но не позволю обидеть кого-нибудь из своего клана.





Алексей Калинин, Гриз Ли

Сердце маски 2





Глава 27


«Ни одна голубая луна не станет виной поруганной чести монаха»

Хихитайская народная мудрость



Пятый час я втыкал пальцы в кадушку с галькой. Пятый час я стискивал зубы и отчетливо дрожал ногами, которые растянулись в полном шпагате и даже слегка прогибались в паху. Я слышал потрескивание и был уверен, что трещало вовсе не кимоно.

– Каждый монах должен быть уверен в своей чести и достоинстве, – нудным голосом вещал сидевший возле меня Ясен Ху. – Никто… Повторяю – никто не должен валять незнакомого мужчину в пыли, бить его по лицу и оскорблять последними словами.

– Он украл у меня кошелек, – вяло огрызнулся я.

Огрызнулся уже в сто пятый раз, так как мои оправдания всё равно не приносят никакого эффекта – я продолжаю сидеть на шпагате, уперевшись стопами в два чурбачка, передо мной стоит кадушка с ненавистной галькой, а прохлаждающийся в теньке Ясен Ху всё также ведет нравоучительную беседу.

– Даже вора нельзя бить и катать по рыночной площади. Монах должен быть всепрощающим и добродушным. Мы должны нести свет и радость. Зачем ты ткнул мужчину лицом в навоз Гадзиллы?

Я снова с выдохом вонзил пальцы в гальку. Стон попытался вырваться наружу, но я его снова загнал под область селезенки.

Если вы меня не знаете, то зовут меня сейчас Ни Кто. Раньше звали разбойником Сиджаром Грозным, пока Сонм Низших Богов не растворил моё грешное тело в кислотных водах Мосгав-реки. Растворить они меня растворили, но в дело вмешались силы, гораздо могущественнее Низших Богов. Меня вернули обратно в мой Истинный Мир, правда, в теле русского парня Евгения Старикова.

Евгений тот ещё зануда: не терпит воровства, не обижает слабых и вообще – мешает мне жить полной жизнью. Его тело напрочь отказывается делать то, что Евгений считает неправильным. А мне из-за этого приходится страдать…

Я был определен в монастырь Чаокинь сначала слугой, потом стал ханином – младшим учеником. А после этого выдержал с достоинством экзамен на переход в другую ступень и одел оранжевое кимоно дулина.

Но это не суть, моя жизненная цель другая – я решил отомстить Низшим Богам и уже успешно четырех убил. Да-да, я та ещё суперпуперняшка… Ну, или мне так хочется думать. От могущественных сил я получил дары, помогающие не отбросить тапочки раньше времени. Ещё у меня появился свой клан «Смерть Низшим Гадам», и даже союзник среди Низших Богов. А так же друг и по совместительству моя беда – монах брат Глу Пыш.

Один из Низших Богов убил мою любовь Черную Лису, девушку, с которой нас очень много связывало. Я пострадал-пострадал и решил мстить дальше. Ведь я же Сиджар Грозный, пусть и под маской туповатого монаха по имени Ни Кто.

И вот сейчас я вынужден страдать физически, чтобы загнать моральную травму как можно глубже.

– Говорю же – он украл у меня кошелек, – ответил со вздохом, когда очередной приступ боли спал.

– И что? Много денег было в том кошельке? – словно ненароком поинтересовался Ясен Ху.

Он взял с деревянной подставки чайник и налил в пиалу зеленовато-желтой жидкости. Я втянул ноздрями запах жасмина – тут же слюна покатилась по горлу в сторону пустого желудка. Громко улькнуло внутри, как в глубине холодного колодца.

– Нормально было в том кошельке, – огрызнулся я. – Там была награда за помощь в деле укрепления семьи. Я же помог ячейке общества укрепить свой брак.

Ясен Ху как раз отпивал из пиалы. Моя информация застала его врасплох, и он фонтаном выплеснул всё обратно. Хорошо ещё, что не на меня. Чай расплескался кляксами по белым камням монастырской площади. Тут же подскочил слуга в сером кимоно и несколькими движениями стер драгоценную влагу. Я снова сглотнул.

Так пить хотелось… казалось, что во рту образовалась пустыня со своими барханами и перекати-поле. Только каравана не хватало…

– Ты? Брат Ни? – недоверчиво спросил Ясен Ху. – Ты помог укрепить брак? Да у тебя даже меч в руках развалился, а ты говоришь об укреплении брака. Какой же идиот купился на твои россказни?

– Купился не идиот, а вполне приличная барышня, – пробурчал я.

Ясен Ху щелкнул пальцами. Тут же слуга в сером кимоно подскочил и подал деревянную скамеечку. Ясен Ху опустил зад на скамью и кивнул.

– Ну-ну, продолжай. Чем же ты смог заинтересовать приличную барышню, грязный пройдоха? – усмехнулся едолин.

– Брат Ясен, у меня язык прилипает к зубам. Можно я хотя бы немного выпью этого волшебного чая? – взмолился я.

– Нет, пока ты не расскажешь, почему ты получил кошелек, я не дам тебе ни капли! – нахмурился Ясен Ху. – И я не разрешал тебе прекращать упражнения!

Я вздохнул и снова вонзил саднящие пальцы в мелкие очаги боли. Снова загнал стон поглубже в себя. Не выдам я свои истинные чувства подмастерью монастыря Чаокинь. Вот хоть всю гальку в песок размолочу, но не выдам.

– В один из дней я пошел со слугами на рынок, – начал было я.

– Когда это было. Не упускай деталей, – потребовал Ясен Ху.

И зачем ему эти детали? Хочет подловить на лжи? Так вот один длинный овощ ему на всё лицо. Я даже и врать не буду.

– Три недели назад, ровно в пятницу, мы закупались продуктами для кухни, – сказал я. – И как-то так само получилось, что обратил я внимание на красивую женщину. Её фигура в богатом кимоно была подобна кипарисному стволу, а вуаль скрывала её точеный профиль. Шаловливый ветер ударил по вуали и открыл мне большой синяк. Вот такой же, как ты, брат Ясен, недавно поставил новому слуге.

– Он был слишком медлителен, – процедил едолин. – Не отвлекайся.

– Я тогда подошел к этой женщине и спросил – кто её обижает, кто посмел поднять руку? Не надо ли кому пальцы на заднице узлом завязать?

– Вот ты не мог пройти мимо? – спросил Ясен Ху.

– Увы, не мог. Мы же, дулины, несем мир и покой всему тому, что рядом с нами. Вот я и захотел принести покой этой женщине, – я воткнул пальцы и снова сдержал стон. – Она сначала отворачивалась и не хотела говорить, но я смог убедить, что мне можно открыться. Тогда мадам Кло Чок мне ответила, что это её муж постоянно колотит…

– Подожди-подожди, это была мадам Кло Чок? – прервал меня Ясен Ху. – А её мужа зовут Су Чок?

– Да-да, это именно они. Ты же знаешь, брат Ясен, что господин Су Чок богатый чиновник и решает дела огромной важности. Он же напрямую подчиняется Низшим Богам, оттого на него возложена невероятная ответственность. А это, в свою очередь, очень большое напряжение для нервов. И друзья… Ты же знаешь, что чем ближе к Низшим Богам человек, тем больше у него друзей. А каждый друг так и норовит угостить чем-нибудь хмельным в надежде на то, что господин Чок замолвит за него словечко.

– И что? Где тут разрушенная ячейка общества? Супруги Чок счастливы в браке.

– Ага, они сейчас счастливы. А до этого господин Чок приходил домой в подпитии, и поэтому он нередко поднимал руку на жену. Да, у них много денег, господин Чок – важный человек, но вот дома у него появились проблемы. И я помог эти проблемы устранить, – я в очередной раз воткнул пальцы в хрустящую гальку.

– Но как?

Я сглотнул, ещё раз, ещё, но тягучая слюна никак не хотела сглатываться и только дразнила меня, перекатываясь во рту. То ныряла в гортань, то выпрыгивала обратно…

– Я не могу вам сказать… Мой рот пересох и у меня не получается говорить, – хитро взглянул я на едолина.

Ясен Ху нахмурился и отвернулся. Конечно же он разгадал мой маленький мухлеж, и не хотел давать воды провинившемуся монаху, которого притащили с рынка полицейские, но вот тайна… Скрытая тайна того, как я получил благодарность от такой высокопоставленной особы не давала ему спокойно дышать.

– Грязный вымогатель! Не удивлюсь, если и деньги ты получил нечестным путем. Эй, мусор! Дай ему напиться! – Ясен Ху показал слуге на меня.

Теплый жасминовый чай пролился живительной влагой. Я почувствовал себя если не на седьмом небе от счастья, то на пятом точно. Вот как мало надо монаху, стоящему под палящим солнцем на шпагате и втыкающим пальцы в кадушки с галькой, – всего лишь попить.

– Продолжай! – повелительно окликнул Ясен Ху, когда последние капли упали на мой высунутый язык.

– Я подарил мадам Кло три волшебных камня, – ответил я.

Потом я замолчал и начал снова месить гальку пальцами. Пауза затягивалась…

– Какие три волшебных камня? – непонимающе поднял левую бровь Ясен Ху.

– Я ей сказал, что в господина Су вселился Демон Агрессии из Подземного мира. Сам по себе он опасности не представляет, но вот в сочетании с сакэ становится просто неуправляемым. Это не сам господин Су бьет жену, а Демон Агрессии из Подземного мира её метелит.

– Что за Демон Агрессии? Почему я не знаю о таком чудовище?

– Я договорю? – поднял я бровь и, дождавшись кивка, продолжил. – Так вот, чтобы противостоять этому Демону, жене надлежит с приходом мужа взять в рот три волшебных камня и неторопливо их перекатывать языком. На все вопросы мужа отвечать только либо кивком, либо покачиванием головы. Еле слышное постукивание камней будет успокаивать Демона, а вскоре он вообще успокоится и покинет семью Чок.

– И что? Что произошло с Демоном? – заерзал на скамеечке Ясен Ху.

– Кхе-кхе, моё горло снова пересохло, брат Ясен, – откашлялся я. – И солнце палит так сильно…

Лицо едолина перекосилось от ярости, но он сдержался. Ясен Ху снова подозвал слугу и велел тому напоить меня чистой водой и поставить над головой бамбуковый зонтик. Я пил с чувством, с толком, с расстановкой.

Когда почувствовал, что Ясен Ху готов меня растерзать на миллион маленьких дулинов, то я начал говорить:

– Я отдал ей три волшебных камня и убедил пользоваться ими каждый раз, когда муж придет домой пьяный. Как раз вчера я снова встретил госпожу Чок без вуали и такую радостную, что сил не было сдержать улыбку. Она сразу же узнала меня и кинулась благодарить. О, какие слова она мне говорила… Она была на седьмом небе от счастья – в их семью вернулся покой и вместе с ним приперлась благодать. И всё благодаря трем волшебным камням! Как только господин Су Чок возвращался домой навеселе, так госпожа Кло Чок тут же совала три камня в рот и начинала их медленно перекатывать языком. Не стало скандалов, не стало рукоприкладства, зато в семье поселилась радость и спокойствие, – с улыбкой закончил я.

– А где ты взял эти три волшебных камня? – спросил заинтересованный Ясен Ху.

– Пока госпожа Чок отвернулась, чтобы прицениться к спарже, я выковырял их из мостовой и обтер полой кимоно, – пожал я плечами.

Ясен Ху застыл с недоуменной рожей, а потом, спустя долгую минуту, так громко расхохотался, что на нас обратили внимание другие монахи, занимающиеся во дворе монастыря. Я тоже улыбнулся и в очередной раз вонзил пальцы в гальку.

– То есть… ха-ха… То есть она… ха-ха-ха… Брат Ни, ты самый ловкий пройдоха из тех, кого я встречал в стенах Чаокиня, а уж поверь мне – встречал я тут разных людей, – произнес Ясен Ху. – И сколько же было в том кошельке?

– Тот кошелек я собирался отдать настоятелю Бей Теню, чтобы он потратил всю награду на нужны монастыря, – со смиренным видом проговорил я.

– Я не спрашиваю – куда бы ты дел награду, я спрашиваю – сколько было в том кошельке? – напомнил Ясен Ху.

– Там было двадцать золотых монет, – со вздохом ответил я.

– Что? Двадцать монет? Да я бы за такие деньги этого вора… Я бы ему глаза на пятки натянул и моргать заставил! В танце!

– Вот я за такие деньги этого вора и побил, – покивал я. – Если бы меня не скрутила полиция, то я бы переломал ему все пальцы и навек отучил бы воровать. А в итоге стою на полном шпагате, под палящим солнцем и доставляю себе ещё больше боли физической, чем духовной. Я же хотел как лучше!

Последнюю фразу я произнес с надрывом, чтобы подмастерье прочувствовал всю глубину своего заблуждения и освободил меня от наказания.

Ага, если бы Ясен Ху так поступил, то я первым делом отвел бы его во врачебные покои и наставил пиявок на виски – не такой уж добросердечный человек едолин, чтобы покупаться на мою жалостливую историю.

– И ты ничего не нашел у этого вора? – поднял бровь Ясен Ху.

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул я. – Я видел, как он промелькнул мимо меня, когда госпожа Кло передавала кошелек. А потом я ощутил пустоту в своей ладони и кинулся следом за вором…

– Разиня! – досадливо поморщился Ясен Ху. – Ну надо же быть таким разиней…

– Я догнал его, повалил на землю и начал учить уму-разуму, но кошелька у него уже не было. Похоже, что воришка успел передать добычу какому-то из своих подельников…

– Эх ты… Вот вроде всё хорошо, и с камнями придумал здорово… но умеешь ты в конце так обделаться, что все предыдущие заслуги разом меркнут. Ещё пять тысяч ударов, а потом сможешь явиться на ужин. Брат Глу Пыш! – позвал Ясен Ху моего приятеля. – Мне нужно уйти, а ты должен отсчитать пять тысяч ударов и потом отпустить своего друга. Справишься, или мне позвать кого-нибудь другого?

– Справлюсь, едолин Ясен Ху! – сделал мудру внимания мой друг и скорчил самое серьезное лицо, на которое был способен.

Ясен Ху внимательно посмотрел на Глу Пыша, что-то хотел сказать, но потом махнул рукой и отправился по своим делам. Я же посмотрел ему вслед и хотел было кинуть горсть гальки, но мою руку перехватил Глу Пыш.

– Брат Ни, не надо, – прошептал он. – Лучше сделать всё, что он говорит и пойти покушать. Иначе мы завтра не сможем выйти на улицу.

– А мы собираемся на улицу? – удивленно поднял я брови. – После того, что я натворил?

– Да, после того, что ты натворил. Мы должны будем проверить состояние Закатной горы – настоятель Бей Тень получил заказ на создание каменной лестницы на самую верхнюю площадку.

– И работать будут монахи? – упавшим голосом произнес я.

– Конечно, ведь только в тяжелом труде происходит культивация тела. Только тяжелый труд сделал из кузнечика человека. Как ты думаешь, если бы наш прародитель-кузнечик не поднял палку, в два раза превышающую собственный вес, и не навалял ей как следует по черепу обезьяны – смогли бы мы тогда стать людьми?

Против такой логики у меня не было возражений.

– Ладно, брат Глу, тогда считай, – с выдохом я задействовал энергию Ци.

Удар за ударом. Удар за ударом. Энергия укрепляла мои пальцы. Я отправил мозг путешествовать по каньонам мыслей, а тело продолжало культивировать и развивать себя. Удар за ударом.

Энергия Ци вообще самая ценная энергия в нашем мире. Правда, в самом большом количестве ею обладают Низшие Боги, которые обворовывают, грабят, насилуют и безнаказанно убивают местное население, но я уже вступил на путь мести.

Пусть не сегодня и не завтра, но я смогу одолеть нового Низшего Бога и поставить на его место одного из Изгоев. Постепенно я заменю весь клан Низших Богов. Останется только Прыг Миг. Один Низший Бог, который борется с нами против тирании собратьев. Но об этом будут знать лишь мы – клан СНГ. Для всего остального мира ничего не изменится.

Вернее изменится – перестанут умирать по глупой случайности люди. Перестанут плакать вдовы, мужья которых попались под горячую руку Низших Богов. Перестанут выкидывать на улицу людей, которые не могут заплатить за жилье.

Я – Сиджар Грозный! И я собираюсь поставить этот материк с ног на голову!

Я снова вонзил пальцы в гальку и на этот раз не смог сдержать стона боли – осколок камня впился глубоко под ноготь.




Глава 28


"Если долго копить злость, то можно накопить много злости"

Хихитайская народная мудрость



Всю ночь я вливал в пальцы энергию Ци, чтобы они могли не только зажить, но ещё и укрепиться. Чтобы пальцы сделались стальными. И уже ближе к утру я едва не вскрикнул от радости, когда передо мной появился золотой свиток с надписью:

Приобретен первый уровень культивации ученика второй ступени – Стальные Пальцы

Да!

Отлично! Теперь я могу без устали втыкать пальцы в гальку, щебенку, песок и не буду стискивать зубы, чтобы не заорать от боли. Небольшое, но всё-таки удовольствие.

Сна не было ни в одном глазу. Я просто лежал в общей комнате для учеников второй ступени и пялился в потолок. Потолок пялился в меня. Так мы и играли в гляделки, причем я каждый раз проигрывал. Возможно, я и выигрывал – поди найди глаза у потолка…

Так и лежал, пока в комнату беспардонно не ворвался первый луч солнца.

– Доброе утро! Утро наступило! – раздался почти сразу голос монаха, будящего весь монастырь.

Голос у монаха Ор Уна был настолько громкий и противный, что его никогда не пускали на кладбище… На всякий случай… Чтобы он нечаянно не разбудил мертвых. Зато в качестве будильника ему не было равных, а уж уклоняться и уворачиваться от вылетающих из окон предметов за три года службы он научился великолепно.

Собравшись во дворе дружной разноцветной семьей, мы выслушали молитву, потом два нравоучения, три совета и одно наставление. Я уже было подумал, что настоятель Бей Тень перейдет к анекдотам, когда он взмахнул рукой, отпуская монахов.

Братья, сохраняя каменные выражения лиц, двинулись в сторону зала для приема пищи, отчаянно стараясь громко не бурчать пустыми желудками. Получалось это плохо, поэтому со стороны казалось, что в двери зала втягивается говорливый горный ручеек.

– Брат Глу Пыш! Брат Ни Кто! – услышали мы голос настоятеля. – А вас, братья, я попрошу остаться…

От таких слов мурашки пробежали по спине, потом побегали по груди и упрыгали куда-то в северном направлении. Настоятель умел держать театральную паузу – когда мы подошли с руками, сложенными в мудре внимания, он ещё минут пять улыбался солнышку. Мы стояли рядом и отчаянно уважали его за всю мудрость, которую только вмещала седая голова.

Стояли и уважали…

– Брат Глу Пыш, брат Ни Кто, – наконец заговорил старец. – Я позвал вас для того, чтобы дать очень ответственное задание…

После этих слов Бей Тень снова уставился на солнце. Он явно тренировал наше терпение. Увы, терпение наших желудков было не настолько сильным, поэтому они начали перекличку друг с другом. Ни капли не сомневаюсь, что они таким образом выражали недоумение по поводу молчания старого дурака.

– Так вот, это задание я могу поручить только вам, поскольку остальных мне жал… То есть, я хотел сказать, что могу поручить только вам, поскольку оно связано с огромной опасностью и предельным вниманием. Вы уже достигли того уровня, когда вам можно давать задания, связанные с огромной опасностью и предельным вниманием, поэтому я и даю его именно вам, – вымолвил старец.

– Мы оба в предельном внимании, – напомнил я Бей Теню. – Ждем от вас выплеска водопада невероятной мудрости и грандиозных брызг ума.

– Язык твой вроде бы говорит правильные вещи, украшенные лепестками цветущей сакуры, но в тоже время от них так смердит… – сморщился Бей Тень. – Перейду сразу к делу, если вы такие нетерпеливые, – надлежит вам найти на Закатной горе место для строительства каменной лестницы.

– А зачем там каменная лестница? Кто захочет, тот и так залезет, – возразил было я.

Возражал больше по привычке возражать. Я дерусь, потому что дерусь и возражаю, потому что возражаю. Хотя и стараюсь последнее время сдерживаться, но сейчас голодный желудок скакнул к горлу и явственно дал понять, что он может совершить ещё пару-тройку таких головокружительных прыжков, если его сейчас же не покормят. Попрыгает, а потом начнет жевать сам себя потихоньку.

– Вам нужно найти место, откуда жителям Мосгава будет удобнее забираться на верхушку горы, – со всепрощающей улыбкой произнес Бей Тень. – И желательно такое место, чтобы вы сами захотели там сделать каменную лестницу. Я мечтаю сделать там смотровую площадку, чтобы каждый желающий мог пройтись по ступеням и при каждом шаге вспоминать добрым словом мудрого настоятеля.

– Поняли, мастер Бей Тень! – поклонился Глу Пыш. – Мы найдем и скажем вам, где это место!

Я поежился – так голос Глу Пыша походил на лай собаки. Неужели он предает наше общее дело и прогибается под систему? Ещё и улыбочка такая угодливая, что кулака отчаянно просит.

– Вот и славно. А теперь ступайте, думаю, что вы немного проголодались, – с улыбкой произнес Бей Тень.

Думает он!

Моему возмущению не было предела!

Что же он за мыслитель такой? Сначала позвал, отвлек от завтрака, а там, наверное, уже всё подъели, а теперь он начал думать.

Да-да, вот именно такие мысли и шли из голодного желудка. Я отчаянно не любил в этот миг Бей Теня и не менее отчаянно хотел жрать.

На наше счастье двое монахов из новеньких затеяли потасовку возле окон раздачи. Пока старшие братья наводили порядок, пока всех выстраивали в очередь, пока давали по затылкам тем, кто затеял драку… В общем, на нашу долю хватило.

После скудного завтрака мы отправились… Нет, конечно же не к Закатной горе. У нас были дела поважнее, не терпящие отлагательств. К тому же там можно перекусить плотнее.

Мы с братом Глу Пышом отправились на улицу Цинь, где жили соклановки.

Жа Ло, За Кинь и Сись Ли искренне обрадовались нашему появлению. В последние дни я нечасто посещал их, чтобы не навлечь подозрений, но сейчас они так живо начали плясать вокруг нас, что я поневоле заподозрил какую-то пакость.

Если вы спросите меня – какого же демона тебе, нищему монаху монастыря Чаокинь, ещё надо? Три девушки, страдающие без мужской ласки и готовые на всё, ради того, чтобы провести со мной ночь… Чего же ещё желать?

А я вам отвечу – это сейчас они девушки и радуют глаз, но если вдруг на них будет совершено нападение, то Жа Ло станет огромной змеей, За Кинь превратится в серебряную ящерицу, не уступающую размерами Жа Ло, а Сись Ли… Ладно, Сись Ли может превратиться в большую женскую грудь, обвешанную другими женскими грудями. Будет похожа на праздничную ёлку – сексуальную мечту молодых и неокрепших умов.

Всё потому, что мои соклановки – Изгои. Они пришли из другого мира, чтобы стать Низшими Богами, но испорченная пентаграмма изменила их сущность и теперь это оборотни. Оборотни… Плохие или хорошие – решать не мне. Я знаю, что Жа Ло и За Кинь занимаются убийством и продажей трупов демонам Подземного мира. В основном делают это с теми, кто на них нападает, порой стараюсь им показывать плохих людей, которые доставили много бед другим. Это не их вина, это испорченная пентаграмма определила их сущность.

Сись Ли же всегда мечтала о любви, но требовала только секса. Я был тверд и всегда отказывал. Глу Пыша трогать запретил – слишком он был впечатлителен для подобного зрелища. Мог и не пережить.

– Шалом, дорогие вы наши. Таки присаживайтесь, вот вам чай, вот сладости, а вот интересная статья в местной газете о пользе прогулок под хорошую музыку. Отдаем всё бесплатно, да ещё и со скидочкой, – приглашала нас Жа Ло. – Мы так рады вас видеть, вы так редко у нас бываете, а уж денежек вообще не оставляете…

Глу Пыш сразу же вперился взглядом в газету, а я разглядывал девушек. За время, которое мы провели вместе, я уже успел их узнать. Причем двоих очень близко, прямо-таки вплотную, поэтому могу с уверенностью сказать, что они что-то задумали.

И запах…

В доме витал еле уловимый запах горькой полыни с нотками чеснока. Он был мне знаком, но вот где я его первый раз почувствовал? И ведь совсем недавно…

И сейчас этот запах здесь. Меня как будто молнией пронзило.

Так пахло от вчерашнего воришки!

Неужели мои соклановки укрывают вора? Забавно. А ведь я им доверял…

Стоят, переминаются с ноги на ногу, не знают – куда деть руки. Надо бы им устроить проверку на вшивость. Пусть знают, что хитромудрого меня не так-то просто провести.

– А меня вчера обокрали, – сказал я, как будто задумавшись. – Да-да, прямо на рынке. Представляете? Украли кошелек, который мне в благодарность пожертвовала мадам Кло Чок. Ай-яй-яй, какое горе. Теперь не куплю я тебе, Жа Ло, новое шелковое кимоно с золотой нитью, а тебе, За Кинь, не смогу взять жемчужное ожерелье. И ты, Сись Ли, останешься без мягких сапожек с алмазными набойками… Эх-эх-эх, какая жалость, что оставил вас вор без подарков…

– Щось ти розийшовся в покупках на двадцять-то монет, – брякнула Сись Ли.

Другие женщины на неё зашикали, но было уже поздно – я расплылся в широкой улыбке.

– Давайте, признавайтесь – откуда узнали про двадцать монет? И не смейте лгать, а то я чувствую ложь издалека… – сказал я так и осекся.

А ведь и в самом деле!

Перед глазами мелькнуло воспоминание, которое заставило меня нахмуриться. После боя с Ни Зги передо мной распахнулся золотой свиток умений, который я тогда проигнорировал из-за смерти Черной Лисы. А там было написано:

Вы получили Умение чувствовать ложь

Очень полезное умение, скажу я вам. Правда, пользовался я им пока что только на рынке и в монастыре. Зато никому на рынке не удавалось меня обмануть – когда я ходил со слугами, то к столу подавались только самые свежие овощи и фрукты!

– Вор прийшов до нас, – опустила голову Сись Ли. – Невидомо як вин нас знайшов и непонятно як связал нас разом з тобою. Вин хоче в наш клан.

– И почему же он хочет выступить против Низших Богов? – спросил я.

– Потому что Низшие Боги разрушили мою жизнь! – послышался голос со второго этажа.

– Да? Они разрушили жизни многих горожан, но почему-то никто не хочет выступать против них. Наоборот, поддерживают и прославляют. Почему же ты хочешь выступить против них, мелкий пакостник? – спросил я.

– Они обманули меня и мою Ми Лу, – на площадке второго этажа показался вчерашний воришка.

Вчера я его запомнил чумазым, лохматым, в перепачканном и дырявом кимоно неизвестного цвета. Сегодня же воришка щеголял в чёрном, как безлунная ночь, кимоно. На груди серебряной нитью был умело вышит скорпион. Лицо можно назвать правильным и миловидным, волосы красивыми прядями спускались на плечи.

Так как я сейчас был выбрит налысо, то мне только приходилось вздыхать о шевелюре того Сики Херовата, который утонул в Мосгав-реке.

– Почему на твоём лице нет синяков? Я же вчера прилично тебя отдубасил, – сказал я, всматриваясь в лицо мужчины. – Или ты обладаешь тысячью лиц и меняешь их по желанию?

– А что, так можно? – спросил Глу Пыш.

– Можно, но это будет стоить больших денег, – отмахнулся я.

– Что-то я о таком не слышал, – нахмурился Глу Пыш. – Это странная магия какая-то…

– Ой вэй, то не магия, а наука. В том мире откуда приходят перемещенцы, таки голые и совсем без денег, вообще был один певец, который с помощью науки сменил себе цвет кожи на кошерный. Был черным, а стал белым – Джек Сон его звали, – вклинилась в наш разговор Жа Ло. – В том мире за деньги можно не только поменять цвет кожи, но также вообще сменить лицо на другое. Можно удлинить или укоротить какие-нибудь части тела.

– Да? Вот здорово! Тогда я бы хотел себе удлинить… пальцы, – сказал Глу Пыш и густо покраснел. Он посмотрел на понимающие улыбки девушек и поторопился оправдаться. – А что? У меня очень короткие пальцы и я порой даже не могу почесаться, когда зудит спина.

Я хотел было ударить ладонью по собственному лицу, но вовремя вспомнил, что в ладошке находится пиала с чаем. Глупо было бы плескать чай себе в лицо.

Воришка переводил взгляд с девушек на нас и обратно. Похоже, что он ещё не привык к нашей полушутливой манере общения. Пришлось ему помогать.

– Садись рядом и рассказывай – что тебя заставило вступить на преступный путь и обокрасть непревзойденного мастера боевых искусств? – показал я на место рядом с собой.

– Какого мастера? Я никакого мастера не обкрадывал, – непонятливо возразил воришка.

Девушки прыснули в рукава кимоно, скрывая своё веселье. Глу Пыш сидел с каменным лицом, но я видел боковым зрением, как его губы подергиваются, стараясь изогнуться наподобие боевого лука. Похоже, что я чуть-чуть преувеличил свою значимость для этого мира.

– Меня ты обокрал! Садись, воришка. Хотя… Прежде положи кошелек на стол – я эти деньги честно заработал, – нахмурился я.

Воришка поклонился и легко скользнул вниз по лестнице. Я невольно проследил за его перемещением – он едва касался носками ступеней. Казалось, что его нес ветер. Если вы немного понимаете в боевых искусствах, то знаете, что опытного бойца можно определить по походке – воришка был очень опытным.

– Меня зовут Ши Ло, – сказал воришка, когда присел возле меня. – И я пришел, чтобы вступить в ваш клан, уважаемый брат Ни Кто.

– Ты ещё не положил кошелёк на стол, – напомнил я ему. – Клан кланом, но вот деньги должны быть возвращены.

– Прошу прощения, брат Ни, но я не могу их вам отдать, – с виноватой улыбкой пожал плечами Ши Ло.

– То есть как не можешь? Ты снова хочешь получить по красивому лицу? – поднял я бровь.

– Нет, не хочу, – тут же склонил голову воришка. – Я отдал деньги тому мальчику, который показал на вас и сказал, что вы очень не любите Низших Богов. Простите, но я лучше отработаю эти деньги, чем отбирать их у мальчика.

– И кто этот мальчишка? – нахмурился я.

– Его зовут Май Чета, и он сказал, что вы знакомы.

Май… Тот мелкий сорванец, который начал содержать свою семью, когда один из Низших Богов Яр Дурь убил его отца из пустой прихоти. Отец мальчика тогда просто попался под горячую руку…

Слова Ши Ло никак не отозвались в моём сердце – он явно не лгал.

– Хорошо, я вижу, что ты не врешь. Извините, девушки, но семье этого мальчика деньги нужнее, – развел я руками. – Обойдетесь пока без подарков.

Понятливые девушки покивали. Они уже привыкли доверять мне. За Кинь взяла чайник и понесла на кухню, чтобы подогреть чай. Судя по всему – разговор будет долгим.

– Рассказывай, Ши Ло, откуда ты взялся и почему я должен взять тебя в свою команду? – спросил я у воришки.

Ши Ло вздохнул и начал говорить:

– Три года назад я не был человеком… Нет-нет, не смотрите на меня так. Я не был и зверем. Я сын Высшего демона из Подземного мира. Мой отец правил внизу вместе с остальными демонами, а мне было разрешено выходить наружу. Правда, условием такого выхода было принесение в жертву человеческой жизни раз в год.

– Знавали мы одного демона… Даже побеждали на соревнованиях, – сказал я, когда Ши Ло остановился, чтобы отхлебнуть из пиалы.

– Вероятно, это был демон низшей ступени. С Высшим демоном вряд ли разобрался бы весь ваш монастырь, – с уверенностью в голосе сказал Ши Ло. – Но не беспокойтесь – Высшим демонам пока что нет до вас никакого дела. Так вот, я приносил жертву и спокойно выходил наружу. Бродил между людьми и слушал всякие истории. Для убийства я любил принимать облик скорпиона – он маленький и очень опасный. В этом облике я и находил жертву, чтобы ужалить её и передать выплеск посмертной энергии Ци в Подземный мир. Так было десять лет подряд, пока однажды я не встретил Ми Лу.

– Не люблю скорпионов, – произнес Глу Пыш. – Мелкие, противные, глазки злые. И жало у них на конце хвоста.

Я только покачал головой. Вряд ли скорпионы любят людей. Мне кажется, что мы им тоже не особенно нравимся – лысые, без хитина и мало лап.

– Продолжай, Ши Ло, – сказал я.

– Ми Лу спала в тени у водопада Миллиона Брызг. Я подкрался к ней и хотел было ужалить, но остановился, очарованный её красотой. Впервые в моем сердце поселилась боль оттого, что я могу погубить такое прекрасное существо. Я застыл перед ней и не мог пошевелиться. Так продолжалось до тех самых пор, пока я не услышал шипение неподалеку. Когда я взглянул туда, то увидел, что королевская кобра раздула капюшон и собралась напасть на девушку. Тогда я обернулся человеком, поймал атакующую кобру и задушил её. Чтобы спасти жизнь Ми Лу мне пришлось забрать другую жизнь…

– И всё равно я не люблю скорпионов, – вклинился Глу Пыш.

Ши Ло посмотрел на него и продолжил:

– Оказалось, что Ми Лу проснулась и видела мой бой с коброй. Она высосала и сплюнула яд из ран на моем предплечье, потом перевязала руку. Ми Лу… Она тогда не знала, что сына Высшего демона Подземного мира не так-то просто убить. Мы… Мы влюбились друг в друга. Я не мог её обманывать и понемногу открылся. Я рассказал, что мы вряд ли сможем быть вместе, что у нас разные судьбы. Ми Лу говорила, что это всё неважно, что главное для нас – наша любовь, а способ быть вместе мы сумеем найти.

– О майн готт! Как это мило, – прошелестела За Кинь, вернувшаяся с чайником. – Какой красивый либе…

– В один из дней Ми Лу прибежала к водопаду Миллиона Брызг радостная и счастливая. Она сказала, что узнала о том, кто сможет нам помочь. Она сказала, что Низшая Богиня Кра Са помогает влюбленным, возвращает мужскую силу старцам и делает женщин красивее. Ми Лу поговорила с Кра Са, а та готова взяться за решение нашей проблемы, но… Низшая Богиня просила взамен амулет для вхождения в Подземный мир.

– А что за амулет? – заинтересованно спросил я.

– Амулет-пропуск. С его помощью можно зайти в Подземный мир и так же легко выйти – никто не будет чинить преград. Но если бы я его отдал, то никогда бы не смог вернуться в свой дом… Я задумался тогда очень надолго, но, глядя в лазурные глаза Ми Лу, решился на такую жертву. Я хотел провести остаток жизни рядом с любимой, – Ши Ло помолчал и сказал. – Я должен был отказаться от своей демонической сущности и стать человеком. Я решил никогда не возвращаться домой, чтобы остаться здесь… С Ми Лу…

Я видел, что глаза Изгоев уже были на мокром месте. Девушки украдкой смахивали набегающие слезинки. Понятно – их так никогда не любили. Ради них ничем не жертвовали…

– А что было дальше? – спросил я.

– А дальше мы пришли к Низшей Богине, она радушно нас приняла в своих покоях. Сначала она вызвала меня и долго-долго разговаривала о Подземном мире. Только потом я понял, что она так высасывала из меня энергию Ци, чтобы я не мог колдовать. Тогда же я ничего не подозревал и рассказывал всё, как есть. Потом Кра Са забрала у меня амулет и попросила позвать Ми Лу. Я, полный надежд и радости, позвал Ми Лу… Сам отдал любимую в руки этой ведьмы… – склонил голову Ши Ло.

– Продолжай, – велел я жестко.

А что? Если он так и будет упиваться своим горем, то мы ни за что не вернемся в монастырь до заката.

– Спустя двадцать минут Кра Са вынесла что-то за золотом подносе под шелковым платком. Её сопровождали четыре огромных охранника. «Вот твоя суженая! Теперь вы не расстанетесь никогда!» – воскликнула Кра Са и сорвала шелковый платок. На подносе стояла нефритовая статуэтка моей любимой, моей Ми Лу. Я сначала не поверил глазам, подумал, что это розыгрыш. Кра Са же сказала, что если я хотел никогда не расставаться со своей любимой – то она выполнила договор. Я вытащил меч и кинулся на неё. Но не тут-то было! Низшая Богиня в несколько ударов выбила меч и сломала мне ногу. После этого четыре охранника вступили в бой и выбросили меня из покоев Низшей Богини. Я уже не мог вернуться обратно и не мог оставить Ми Лу в таком положении. Я начал искать выход и наткнулся на Мая, который обещал показать мне того, у кого тоже есть зуб на Низших Богов, – произнес Ши Ло.

– А воровать зачем было? – поднял я бровь.

– Чтобы понять – правда ли вы так хороши в боевых искусствах, как о вас говорят, – натянуто улыбнулся Ши Ло.

– И как? Понял?

– Понял. Потому я и здесь.

– А Ми Лу?

– Она всегда со мной, – Ши Ло вытащил из-за пазухи искусно вырезанную фигурку девушки с палец длиной.

Нефритовая статуэтка была как живая. Казалось, что она сейчас оживет и начнет порхать по столешнице, минуя пиалы с чаем и сладости. Кажется, такие фигурки называли нэцкэ…

Три девушки уже плакали навзрыд, расчувствовавшись от истории Ши Ло. Глу Пыш сидел с плотно сжатыми губами и только при взгляде на статуэтку произнес:

– Всё равно я не люблю скорпионов!

Я оглядел своё небольшое войско. Каждый кивнул на мой немой вопросительный взгляд. Слова Ши Ло не вызвали во мне отвращения – он не лгал.

– Я принимаю тебя в наш клан, – сказал я как можно торжественнее. – Может быть удастся освободить твою любимую из плена нефрита… И ты мне всё равно останешься должен двадцать монет!




Глава 29


«Старый дракон облака не испортит»

Хихитайская народная мудрость



Я рассказал Ши Ло о нашем клане, мы скрепили его вступление в клан кровью. Немного неприятно было осознавать, что в моих венах теперь протекает ещё и кровь демона. Но формальность есть формальность.

Рассказал о четырех Богах, которые успели сложить головы, потому что слишком высоко их подняли. Рассказал о наших приключениях с Сись Ли. Да многое рассказал, о чем вы уже знаете.

– Если бы я знал, что вы занимаетесь истреблением Низших Богов, то пришел бы раньше! – воскликнул Ши Ло.

– Ага, и нарвался бы ещё на одного Низшего Бога, – раздался голос у дверей.

Мой клан никак не среагировал на голос Низшего Бога, а вот Ши Ло вскочил с места и потянулся за кинжалом.

– Это Низший Бог из нашего клана, – успокоил я его, остановив движение ладони. – Он помогает нам бороться со своими собратьями.

Пришлось рассказать и о Прыг Миге. О его вкладе в дело незаметной революции. Показал превращение девушек в Низших Богов. Ши Ло только присвистнул, когда на месте ладных красоток возникли пухлые Боги. Потом рассказал Прыг Мигу о Ши Ло. Они обменялись мудрами почтения.

– Как у вас всё схвачено. И меня можете обратить? – спросил Ши Ло, когда представления были закончены.

– Тебя не могу, – со вздохом сказал я. – Только Изгоев и получается. Такое вот у меня приобретенное Умение…

– Жаль, а может быть попробуете? – улыбнулся Ши Ло.

– Ой вэй, таки что тебе стоит попробовать, Сиджар ? Ведь ты же превращаешь оборотней, а он тоже был оборотнем – скорпионом, – напомнила Жа Ло.

Я пожал плечами – почему бы и нет. Подошел к молодому человеку и положил руку на его плечо. Попробовал представить Ни Зги. Особенно и представлять ничего не пришлось, так как чтобы представить невидимку, надо ничего не представлять. Увы, Ши Ло не шелохнулся. Он как стоял парень парнем, так и остался стоять.

– Не получилось, – выдохнул Глу Пыш.

– Жаль, – философски пожал плечами Ши Ло. – Но тогда я могу показать одного из Изгоев, который обитает возле Закатной горы. Правда, он очень много пьет…

– О майн готт, а мы его знаем, – захлопала в ладоши За Кинь. – Это же слепой гроссфатер Бух Ло. Ну, помните мы говорили о нем, перед смертью Ни Зги?

Я что-то такое припоминал. Вроде бы это старый слепой алкоголик, которого не трогали только потому, что он никому не мог нанести вреда. Только себе, если сорвется во сне с края ущелья.

– И нам как раз нужно будет пойти к Закатной горе, – улыбнулся я. – Вот как всё сходится. Прямо один к одному…

– Я можу проводити, – сказала молчавшая до этого Сись Ли.

– Я буду только рад такому обществу, – тут же отозвался Глу Пыш.

Я вздохнул. Мда-а-а с тех пор, как в нашем клане появилась Сись Ли, мой друг потерял покой. Не проходило и дня, чтобы он не упомянул эту красотку. Стоило ли ему говорить о том, что в своём ином облике она напоминала сиськоёлку? Я думаю, что пока не стоит. Потом… Когда-нибудь… Если захочет…

– Тогда пойдем, а то обеденное время уже прошло, а нам нужно не только к Закатной горе подойти, но ещё и мой меч забрать, – сказал я.

Да-да, свой обломившийся меч-цзянь я отдал на починку мастерам кузнечного дела. Мне их посоветовал Прыг Миг, как непревзойденных умельцев стального искусства. Правда, когда я принес на починку меч, то на меня взглянули, как на дурака и предложили пару медных монет за то, чтобы я ушел с обломками и больше никогда не показывался. Я сумел настоять на своём. Сумел убедить кузнецов мне помочь. Я был искусен в словесных кружевах и убеждениях, был невероятно обаятелен, но всё-таки вышел из кузни с небольшой досадой на то, что все мои усилия оказались напрасны, зато блеск золотых монет заставил головы кузнецов наклониться в согласии.

– Я тоже немного знаю дедушку Бух Ло, поэтому могу помочь вам в разговоре с этим старым пер… мудрым человеком, – поправился Ши Ло.

Я взвесил все за и против. Если я отправлю Глу Пыша с Сись Ли к Бух Ло, то рискую вообще их не дождаться – она не против секса, а у брата-монаха может сердце остановиться, когда во время акта Сись Ли обернется большой грудью. А если с ними отправится Ши Ло, то честь монаха останется неприкосновенной. И сердце будет биться как прежде.

– Хорошо, идите втроем, а я забегу к кузнецам и догоню вас. Постарайтесь сильно не задерживаться, а то я знаю брата Глу Пыша – как начнет соловьем хихитайским разливаться, так не переслушаешь, – улыбнулся и встал.

– Да я… Да чтобы я… Да я вообще всю дорогу буду размышлять о боге нашем Кодле и о ступенях на Закатной горе, – возмутился Глу Пыш.

У меня тут же кольнуло в боку, так бывает, когда ребро заходит за ребро. Ага, вот значит, как я распознаю ложь. Хотя, глядя на простодушную рожу монаха и на его плутоватые глазки можно и так было догадаться о том, что он сейчас врет. А уж как он пялился на чуть распахнутую верхнюю часть кимоно Сись Ли…

– Я охотно верю тебе, брат Глу, и ни капли не сомневаюсь в твоих словах. Ши Ло, не отставай от них и не позволяй им отставать, – кивнул я как можно мягче.

Ши Ло ответил полупоклоном и отправился к выходу. Недовольное лицо Сись Ли меня ни капли не смутило. Пусть лучше так… Брат Глу Пыш ещё не готов к перевоплощению своего объекта страсти. Они вышли, я тоже начал собираться.

– Брат Ни, у меня к тебе есть небольшое дело, – напомнил о своём существовании Низший Бог Прыг Миг.

– Да?

– До меня дошли слухи, что Низший Бог Глянь Ка всё чаще стал появляться на улице Цинь, – сказал Прыг Миг. – Явно это не просто так. Я должен был вас предупредить.

– Глянь Ка? – переспросил я. – А ведь я даже не знаю, где у него находится точка Чо.

– Это вообще не проблема, – отмахнулся Прыг Миг. – Она у него находится за левым ухом, как раз под мочкой. Но вот то, что он здесь крутится… Это должно насторожить.

– А что должно насторожить? Вдруг у него здесь какая-нибудь либен фрау завелась? – кокетливо захихикала За Кинь.

– Лучше всё же быть осторожнее, – сказал Прыг Миг. – Если предупрежден о грядущем землетрясении, то успеешь выбежать на улицу.

Я создал мудру внимания и отправился по делам. На улице в эту пору было многолюдно – повозки, запряженные медведями, везли богатых купцов по домам. Автобусозавры тащили за собой двухэтажные повозки автобусов, где было битком набито люда победнее. Иногда на страусах проносились полицейские. Самые бедные люди шли пешком.

В воздухе раздавался запах жареных лепешек и вареного мяса. Деревянные и каменные постройки Мосгава смотрели на меня слепыми бельмами затянутых рисовой бумагой окон. То тут, то там раздавались громкие крики мальчишек-новостников – за медную монету у них можно было узнать последние новости. Город жил своей привычной жизнью. Город не обращал никакого внимания на одинокого монаха в оранжевом кимоно.

Мне это было на руку. Я шел с таким одухотворенным лицом, как будто у меня чесалась правая ягодица и я отчаянно мечтал её почесать.

В голову лезли слова Прыг Мига о Низшем Боге Глянь Ка. Его периодическое появление на улице Цинь вряд ли было связано с обычными прогулками под вечерним небом. Скорее всего это был повод задуматься о том, чтобы перенести штаб-квартиру для собраний клана «СНГ» куда-нибудь в более защищенное место.

Низший Бог Глянь Ка был весьма своеобразной личностью – поговаривают, что он обладал истинным взором и мог смотреть через любую стену и через любую преграду. Мне бы такую способность – я бы сейчас посмотрел вон на ту красивую девушку… Да-да, и ткань кимоно не была бы мне преградой.

Ой, как будто вы не хотели бы такую способность. Ну не надо так думать – любой человек хотел бы увидеть, чем занимается сосед за стеной. А вдруг он деньги считает? Или ещё чем занимается? Любопытство сгубило кошку, но оно же двигает вперед прогресс…

С такими мыслями я дошел до улицы Стального звона. Улицу так прозвали в честь древних кузнецов – когда они работали, то грохот стоял как на концерте рок-музыкантов. Это сейчас стены кузни закрывают звукопоглощающими тканями, а раньше об этом не задумывались, и многие кузнецы были глухими, как еловые шишки в безлунную ночь.

Вот и кузница, где трудились над моим мечом. Возле ступенек сидели два брата: Дзинь и Дзянь. Они щурились на послеполуденное солнце и важно почесывали поджарые животы. Оба брата чумазыми физиономиями походили на демонов, вылезших из жерла печи. Мускулистые, плечистые, испачканные золой с головы до пят. Только белые зубы сверкали ярче речного жемчуга, да белки глаз вторили им хулиганским светом.

– Здоровья и процветания вашему кузнечному делу! – воскликнул я, подходя ближе.

– О! Странный монах! – расплылся в улыбке Дзинь. – Пришел забирать своё барахло?

Или это был Дзянь? Не могу точно сказать – всегда их путаю.

– Как мой древний и бесценный меч? Он готов? – с поклоном спросил я.

– Да, забирай свой мусор. Ох, и пришлось же нам с ним повозиться – легче выковать новый меч. Я думаю, что наш труд достоин ещё трех золотых монет, – сказал Дзянь.

Или это был Дзинь?

– Бог Кодла добавит, братья, – смиренно ответил я. – И где же мой драгоценный меч, который надо было чуть-чуть почистить наждачной бумагой?

– Чуть-чуть? – вскинулся Дзянь… или Дзинь. – Да мы всю ночь на него угрохали! Надо бы добавить за работу…

– Торг тут неуместен, братья, – тут же прервал его я. – Мы договаривались на заплаченную сумму, так что будьте добры отдать мой меч. Вы же не будете грабить нищего монаха?

Дзинь и Дзянь переглянулись и дружно расхохотались.

– Конечно же не будем. Пойдем, нищий монах с золотыми монетами, мы отдадим тебе меч.

Внутри кузницы было дымно и пахло металлической стружкой. Один из братьев, я даже не буду пытаться угадать его имя, вытащил из-под стола длинный предмет, завернутый в рваную ткань. Когда же он развернул тряпьё, то в скудном свете запыленных ламп передо мной возник ничем не примечательный меч-цзянь.

Серое навершие тускло поблескивало, черная рукоять обернута воловьей кожей, прямой обоюдоострый клинок длиной около метра красовался чистой сталью, без единого пятнышка ржавчины. Мохнатая кисть, привязанная к навершию, была краснее крови.

Обычное скромное оружие нищего монаха. А что? Должны же мы защищаться? Хотя бы от тех же воришек на рынке.

Я взял меч и почувствовал, как холодная волна прошла от стали в ладонях к позвоночнику. Меч словно поздоровался с хозяином. Даже мурашки побежали по коже.

– За кузницей есть небольшой зал, где мы подбираем балансировку и пробуем остроту оружия. Ты можешь там испытать свой меч, монах, – один из братьев махнул рукой в сторону двери подсобки. – Как наиграешься – выходи.

Я поклонился кузнецам и прошел в комнату за кузней. Залом комнату можно было назвать с большой натяжкой. Тут хранился различный железный хлам, сваленный как попало и где попало. Но всё-таки было расстояние, где можно взмахнуть мечом, а посреди пола торчали несколько бамбуковых шестов.

После взмаха меча я удивился – насколько легок он был в руке и как приятно с ним было обращаться. Меч словно стал продолжением моей руки – он менял направление движения по одному только мысленному приказу. Я попробовал рубануть по бамбуку и… не почувствовал никакого сопротивления!

Сначала даже слегка удивился – неужели промазал? Но секундой позже бамбуковый стебель сдвинулся в сторону и показал идеальный срез. Ни одно волокно не расщепилось!

Я попробовал рубануть ещё пару раз и результат был таким же. Надо ли говорить, каким я был довольным? Из ржавого куска металла кузнецы сделали великолепное оружие, которым можно даже бриться!

Эх, таким мечом можно запросто сопротивляться атакам меча-дао, а за счет обоюдоострого лезвия ещё было преимущество.

Что это?

Я едва не выронил меч!

На его навершии появился красный рубин. Он сверкнул и…

Стоило мне подумать о мече-дао, как цзянь окутался золотистой дымкой, а секунду спустя лезвие расширилось, гарда расплылась и в моей руке оказался другой меч. Меч-дао!

Ого! Вот это было неожиданно.

Меч по одному моему мысленному образу изменил свою форму!

А если я подумаю о нунчаках?

В тот же момент меч снова окутался золотистой дымкой, согнулся посередине, а потом я обнаружил, что держу боевые нунчаки, с острыми шипами на окантовке.

Копьё?

Без проблем!

Вилы?

Тоже пожалуйста!

Меч изменял свою форму по одному моему мысленному приказу. Я вспомнил слова огненного феникса о пере Жар-птицы – так вот ты какой, подарок феникса…

– Меч Тысячи Воплощений… – раздался за спиной голос Дзяня. – Я думал, что это всё бабушкины сказки! А он в самом деле существует! Монах, тебе несказанно повезло!

– Повезло? – спросил я.

– Да! Меч Тысячи Воплощений раз в столетие находит себе нового хозяина и верно служит ему до самой смерти. Только в твоих руках он будет становиться тем оружием, какое ты пожелаешь.

– А в твоих? – протянул я принявший обычную форму цзянь.

Рубин тут же исчез с рукояти. Меч превратился в обычный, ничем не примечательный дешевый клинок.

Кузнец взял меч, пару раз взмахнул им, сощурился, напрягся, покраснел, но меч как был холодным беспристрастным оружием, так им и остался. Даже кисточка из навершия не шевельнулась.

– А у меня он обычный меч, – со вздохом сказал кузнец. – Не могу поверить, что держал в руках такой артефакт и он не выбрал меня. Эх, повезло же тебе, монах! Это меч Небесного Рыцаря, который жил тысячи лет назад. Правда, у него есть небольшой секрет – меч может рубить только виноватого и вооруженного врага. Безвинное и безоружное существо убить не получится, как ты не старайся.

– А давай, попробуем? – хитро взглянул я на брата-кузнеца. – Ты взял у меня много золотых монет – если не чувствуешь себя виноватым, то меч тебя не поразит, а если…

– Брат монах, – перебил меня кузнец. – У нас ещё очень много работы. Так что ты ступай себе с миром… Счастливчик!

Много работы… Меня кольнуло под ребрами, но я не стал упрекать кузнеца во лжи. Я улыбнулся в ответ, достал из безразмерного оби серебряную монету и купил у кузнеца самые простые ножны для меча. За золотую монету купил молчание кузнеца. Попросил его никому не рассказывать о мече. Дзинь или Дзянь обещал быть безмолвным, как карп по весне.

Чтобы не стать виноватым…

Закрепив цзянь за спиной, я отправился к Закатной горе. Братья-кузнецы остались ожесточенно шептаться у порога кузни. В моей душе пели соловьи – надо же, какое неожиданное богатство на меня свалилось. Я даже от избытка чувств погладил по ножнам, а в ответ получил легкую вибрацию, как будто кошка заурчала под рукой заботливого хозяина.

Всё-таки феникс мне не приснился и перо Жар-птицы превратилось в Меч Тысячи Воплощений…

Неподалеку от Закатной горы я всё-таки догнал бредущую троицу.

Глу Пыш что-то увлеченно рассказывал Сись Ли, та также увлеченно смеялась и успевала строить глазки не только Глу Пышу, но и Ши Ло. Правда, бывший демон никак не реагировал на её потуги, но она всё равно не собиралась сдаваться, чем дико бесила Глу Пыша.

В руках Ши Ло был замасленный сверток. От него пахло жареной курицей. Это был явно подарок для старика.

– Друзья мои, вот и вы! – я присоединился к идущим.

– Брат Ни, а ми вже соскучились, – обаятельно улыбнулась Сись Ли, чем вызвала недовольную складку между бровей Глу Пыша. – Ой, у тебе появився меч?

Показал меч, но не стал рассказывать о его свойствах – покажу позже, когда все будут в сборе.

Мы подошли к лачуге, стоящей неподалеку от горы. От неё за добрых сто метров тянуло запахом саке и человеческого пота.

– Дидусь Бух Ло! – крикнула Сись Ли, когда увидела сидящего на чурбачке старика. – Ми прийшли к тоби у гости!

– А выпить… ик… принесли? – отозвался старик. – Если не принесли, то валите прочь, грязные ублюдки!

Седые лохмы беспорядочно вырывались из-под круглой замасленной шапочки, красный нос был словно вымазан женской помадой. Одежда старика представляла собой собрание из всевозможных клочков грязной ткани, какую только можно себе представить. Казалось, что с нами разговаривает ожившая помойка возле ткацкой фабрики.

Его слепые бельма таращились на свет. Лицо было словно собрано из морщин.

– Ну и воняет от тебя, старикан, – сморщился Глу Пыш. – Тебе бы надо помыться!

С этими словами мой друг подхватил стоящую под водопроводным желобом кадку и выплеснул её на старика. Волна воды окатила Бух Ло, едва не скинув его с чурбачка.

– Да ты… Да я тебе… Да ты сейчас… – начал отфыркиваться старик, отряхивая лохмотья от воды.

Он вскочил и нанес несколько ударов по воздуху. Удары пришлись в разные стороны. К счастью, они никого не зацепили.

– Не ругайся, дедушка Бух Ло, – улыбнулся Глу Пыш. – Мы тебе принесли покушать…

Он выхватил сверток из рук Ши Ло и подал старику.

Во как! Похоже, что Глу Пыш красовался перед Сись Ли и взял на себя роль лидера. Ну что же, пусть немного попробует тяжесть этой ноши. Я же остался смотреть, как старик развернул курицу, втянул ноздрями запах от ароматной корочки. Даже слюна пробежала по языку, когда старик оторвал от курицы бедро и протянул его Глу Пышу. Я видел, как волокна отделяются друг от друга, как парок шел от треснувшей корочки.

– Отравить меня вздумали? Укуси-ка сам эту курицу… ик… а только потом её попробую я, – сказал старик.

– Да ты что, старик? Мы же к тебе с хорошими новостями! – горделиво ответил Глу Пыш и взял предложенное мясо.

Мой друг не заметил красного порошка, слега просыпавшегося из рукава Бух Ло. Да, брат Глу Пыш продолжал играть роль лидера – я не стал ему мешать этого делать. Пусть покрасуется…

Глу Пыш откусил кусок и с довольным видом начал жевать. Почти сразу же у Сись Ли удивленно взлетели брови – лицо Глу Пыша покраснело так, что сравнялось по цвету с кистью Меча Тысячи Воплощений. Он выплюнул курицу и закричал:

– Остро! Очень остро! Запить! Быстрее запить! Всё горит!

– Ты же выплеснул воду, – сказал Бух Ло и поднялся с кряхтением. – Но у меня осталось немного в доме.

– Быстрее, старик! Быстрее! Мой язык горит! – Глу Пыш начал носиться по площадке перед лачугой.

Похоже, что старик сыпанул самого острого перца на кусок Глу Пыша. Я старался хранить каменное выражение лица – монах сам выбрал долю лидера, пусть вкусит её сполна.

Бух Ло вынес две пиалы. Глу Пыш тут же подлетел и выпил сначала одну, а потом вторую – после этого он чуть выдохнул. Мне показалось, что из его рта вылетел дымок.

– Ну и курица, – простонал Глу Пыш. – Надо же как наперчили… Старик, а почему у тебя в пиалах такая вода? Вкус у неё разный…

– Ещё бы ей не быть разной, – кашлянул Бух Ло. – В одной воде я мыл ноги, а во второй задницу…

Глаза Глу Пыша едва не выкатились наружу. Он дернулся раз-другой, а потом побежал к краю площадки возле дома. Содержимое его желудка начало выплескиваться наружу. Ни о каком лидерстве он уже не думал. Не думал даже о том, как выглядит перед Сись Ли.

Я улыбнулся, когда заметил хитрую улыбку Бух Ло. Он подмигнул мне слепым глазом:

– Ну что, брат Ни, рассказывай, зачем приперся?

А ведь я себя не называл. Видимо, он уже про меня немало знает. Не так-то прост этот алкоголик. Похоже, что со стариком мы сработаемся.




Глава 30


«Если тебя ударили по одной щеке, то отсеки руку бьющего,



чтобы другим неповадно было»

Хихитайская народная мудрость



Дед Бух Ло оказался занятным типом. Он был Изгоем, но не оборачивался ни червяком, ни птицей – он пил саке вместо воды и обладал идеальным слухом. Слух заменял ему зрение. Вот такой вот у него был интересный пунктик. А уж извечное опьянение являлось побочным эффектом от утоления жажды. Посмотрел бы я на вас, если бы ежедневно приходилось выдувать не меньше двух литров саке.

Бух Ло выслушал меня, потом Сись Ли и Ши Ло. Глу Пыша он почему-то слушать не стал, а монах и не настаивал.

– Дружище, я думаю, что мы справимся с Низшими Богами. У меня на них тоже есть зуб… кстати, где он? – старик начал щупать по карманам, потом развел руками. – Похоже, что в дырку вывалился и потерялся.

– Зуб? – на всякий случай уточнил я.

– Он самый. Мне его недавно Глянь Ка выбил, когда я поинтересовался – какого хрена он в моём районе трется? Он предпочел не отвечать.

– То есть мы можем на тебя рассчитывать?

– В любое время. Но лучше за пару дней, чтобы я успел прийти в себя, – произнес Бух Ло и откусил от тушки курицы изрядный кусок. Он прожевал и уставился бельмами на Глу Пыша. – И плескать в меня больше не надо. А то чем-нибудь ещё посыплю угощение.

– Не очень-то и хотелось, – пробурчал Глу Пыш, скрещивая руки на груди.

– А чем ты его посыпавши, дидо Бух? – спросила Сись Ли.

– Перцем Кристального Демона. Люблю, знаете ли, иногда поострее, – захихикал Бух Ло.

– Подарите щепотку? – спросил я. – У меня друзья в монастыре есть, которые тоже любят острое.

– Да забирай, у меня ещё есть, – протянул замызганный мешочек Бух Ло. – Не нюхай, а то можешь себе всю нюхалку испортить.

Я кивнул и спрятал мешочек в безразмерном оби. Пригодится. После этого мы душевно расстались со стариком, который пообещал принять участие в следующей авантюре. Сись Ли отправилась на улицу Цинь в сопровождении Ши Ло, а мы с Глу Пышом поспешили обратно в монастырь. Да, Глу Пыш был недоволен – он сам хотел проводить Сись Ли, но я напомнил о том, что нам может влететь, если вдруг не успеем вернуться до заката. Скрепя сердце и скрипя зубами Глу Пыш согласился.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда мы вступили на белые камни площади. Бей Тень вальяжно развалился в кресле возле ног статуи бога Кодлы и лениво посматривал на вечерние занятия. Когда же в его поле зрения попали наши фигуры, то глаза настоятеля вспыхнули двумя карбункулами. Он поманил нас. Мы, склонив головы, как нашкодившие школьники, пошли держать ответ.

Поднявшись на ступени, мы накрыли левыми ладонями правые кулаки и замерли, как два внимательных дуба.

– Братья монахи, как ваши успехи? Вы нашли то место, откуда завтра начнете делать лестницу? – спросил Бей Тень с такой подленькой улыбочкой, что я сразу почувствовал желание убежать как можно дальше.

– То есть как – начнете делать лестницу? – упавшим голосом спросил я.

Бей Тень только улыбнулся ещё подлее.

– Мы искали весь день, но так и не смогли найти такое место, от которого вверх устремится каменная лестница, – с повинным видом произнес Глу Пыш.

– То есть вы искали весь день, исследовали гору вдоль и поперек? – спросил Бей Тень.

– Мы честно искали самое удобное место, чтобы было видно улицы Мосгава и чтобы подход ничем не закрывался, – подал я голос.

– Честно? Вот честно-честно? А я что-то не верю. Эй, Под Лизь, а ну подойди сюда! – позвал Бей Тень одного из ханинов.

– Да, настоятель? – тут же подбежал младший ученик.

От остальных учеников его отличало отсутствие правого глаза. Зато левый сверкал так ярко, что мог запросто заменить оба. Я сначала не понял – почему его взяли, но потом, когда по его кляузам начали нести наказание монахи, нехитрые числа сошлись в простом уравнении.

– Скажи, видел ты этих двоих на Закатной горе?

– Никак нет. Просидел почти до вечера, но ничего похожего на два оранжевых кимоно не увидел, великий настоятель Бей Тень, – с поклоном ответил Под Лизь.

– Значит, они меня обманывают? – всё с той же подленькой улыбочкой спросил настоятель, поглаживая здоровой рукой протез.

– Да, великий настоятель Бей Тень, – снова согнулся в поклоне ханин.

Бей Тень вздохнул, как будто разочаровался во всём земном и немножечко в небесном. Он взглянул на нас глазами, полными сострадания и жалости:

– Братья-монахи, я же учил вас всегда говорить правду, а вы… Вы солгали мне, причем по ерундовому поводу. А что будет, если повод станет куда более серьезным? Вы об этом подумали? Вы тогда, не моргнув глазом, уничтожите весь монастырь?

Узкие глаза стали ещё уже, превратившись в щелочки. И теперь эти щелочки гневно взирали на нас. Если вы когда-нибудь видели гневные щелочки, то поймете – о чем я говорю. Мне не было страшно, но вот Глу Пыш побледнел.

– Простите, Великий настоятель, – проговорил Глу Пыш. – Мы были неподалеку от горы, но так и не смогли выбрать место. Мы обязательно завтра пойдем, и вы…

– Брат Глу Пыш, я наказываю тебя спаррингом с есотином, – жестко отрезал Бей Тень. – А ты, брат Ни Кто… Для тебя у меня будет другое наказание. Под Лизь, позови На Лима. Скажи, что настоятель желает убедиться в его владении боевыми искусствами.

Мы с Глу Пышом склонились в почтительном поклоне. Ученик в синем кимоно был предпоследней ступенью ученичества монахов, поэтому шансы Глу Пыша на счастливое завершение боя отсутствовали напрочь. Я видел, как губы моего друга задрожали.

Мда, попали же мы в ситуацию. И ведь коварный Бей Тень не дал наказания для меня, но направил своё недовольство на друга. Хитрый настоятель точно знал, что я не боюсь драки, а вот мой друг…

Мой друг отчаянно боялся, что его когда-нибудь побьют и всегда старался избежать боя. А сейчас ему явно собрались надавать люлей.

Евгений внутри меня недовольно сдвинул брови. Нет, я сам не видел, но почувствовал, что мои кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. А я не давал им такого приказа.

Да-да, русский парень, чье тело я сейчас занимал, был недоволен таким развитием событий…

От группы монахов в синем кимоно, следом за Под Лизем, выдвинулся незнакомый крепыш. Его глаза сверкали агатовым блеском, на щеке красовался вертикальный шрам, половина левого уха была точно кем-то откушена. Роговые наросты на костяшках кулаков чернели набалдашниками смерти. Он тут же накрыл левой ладонью правый кулак в мудре внимания и склонился в поклоне перед настоятелем.

– На Лим, я позвал тебя для наказания ученика Глу Пыша, – важно произнес настоятель. – Его вина состоит в неповиновении, как ты считаешь – достоин ли этот ученик хорошей взбучки?

На Лим с выражением предельного внимания на лице слушал настоятеля. Он только раз стрельнул глазами в сторону Глу Пыша, продолжая внимать каждому звуку Бей Теня, как будто тот проповедовал настолько важные вещи, что от них зависела жизнь всего монастыря.

– Достоин! – рявкнул На Лим, стоило только Бей Теню закрыть рот. – Он достоин не просто наказания, а унизительного наказания. Разрешите сделать это так, чтобы другим ученикам было неповадно? Чтобы другие десять раз подумали прежде, чем отлынивать от приказов!

На Глу Пыша было жалко смотреть. Он весь поник, осунулся и побледнел так, что кожей мог соперничать с лепестками черемухи в цвету. Надо выручать парня, а то ведь так и забьют до смерти. В назидание другим…

– Гав! Гав-гав-гав! Гав-гав! Гав-гав-гав! – залаял я так звонко, что Глу Пыш отшатнулся и пахнул ароматом страха. Другие ученики обратили на нас свои взоры. – Вот что я слышу, когда ты говоришь, На Лим. Один собачий лай… Если ты считаешь себя таким сильным и мудрым, то сразись со мной. Я принимаю на себя вину Глу Пыша! Если вините меня – наказывайте тоже меня!

На Лим покраснел и собрался было что-то произнести, но настоятель взмахом руки остановил его:

– Нет-нет, не стоит поддаваться на подначки брата Ни Кто! Его ждет другое наказание, куда более серьезное. Брат На Лим, что ты можешь предложить? Я хотел бы увидеть хороший спарринг…

Снова удар кулака в ладонь и снова лающие слова готовности:

– Великий настоятель монастыря Чаокинь, позвольте наказать брата Глу Пыша на Шестах Ярости? А чтобы наказание стало более унизительным, я буду сражаться одной левой рукой.

Шесты Ярости? Ого, с фантазией у На Лима все в порядке!

Глу Пыш посмотрел с тоской, а мне оставалось только развести руками – я сделал все, что мог.

Шесты Ярости были редким наказанием и использовались только в исключительных случаях. В специальные пазы вставлялись бамбуковые шесты разной длины и толщины. Двум бойцам завязывали глаза, они запрыгивали на бамбук и били друг друга до тех пор, пока один не упадёт. Если до падения разрешалось только бить, то после можно было бороться. И если на бамбуке у Глу Пыша был какой-то мизерный шанс остаться целым, то на камнях такого шанса уже не было.

Понимал это и Бей Тень, который с удовольствием посмотрел на трясущиеся руки моего друга. Настоятель степенно огладил бородку и кивнул:

– Я согласен, На Лим. Пусть завтра состоится урок. Пусть все братья увидят, что бывает за непослушание. На рассвете свершится наказание!

Я мог бы броситься в бой, мог бы попытаться побить На Лима, но это ничего не даст – вместо него встанет другой. Оставалось только скрежетать зубами и смотреть, как монах сотворил мудру почтения и отправился к своим.

На рассвете!

Настоятель продумал и это. Если Глу Пыша наказали бы немедленно, то он просто отлежался и через недельку смог ходить, но ему ещё дали целую ночь на раздумья, а хуже этого и представить трудно.

По опыту прошлой жизни могу сказать, что ожидание казни гораздо хуже самой казни. Понимал это и настоятель, который с улыбкой отправился прочь. Он даже не ответил на наши поклоны – вот как обиделся.

– Что же будет, брат Ни? – с дрожью в голосе спросил Глу Пыш.

– Наваляют тебе, брат Глу, – с горечью ответил я. – Наваляют и не помилуют…

– Но как же так?

– Да вот так… – развёл я снова руками. – Крепись, брат.

На брата Глу Пыша было жалко смотреть. Он побледнел, осунулся и стал похож на бледную моль. А когда вечером в общей зале другие братья монахи начали над ним потешаться, то он и вовсе потух мыслями и духом.

Скорее всего, монахов подговорил настоятель, чтобы они сделали пилюлю поражения ещё более горькой. Монахи говорили, как бы между собой, что завтра одного ученика раскатают в тонкую рисовую лепёшку, сделают отбивную и сломают каждую косточку в теле. При этом они посматривали на Глу Пыша.

Вряд ли это добавит хорошего к боевому настроению, поэтому я решил такие разговоры прекратить.

– Брат, слышал я одну легенду про соревнования улиток. Хочешь послушать?

Глу Пыш взглянул на меня с надеждой и кивнул. Другие братья притихли, в ожидании легенды.

– На склоне Закатной горы выросла гигантская виноградная лоза. Она была такой огромной, что щекотала пузо проплывающего солнца. А на верхушке созрела кисть самого спелого винограда. И собрались внизу этой лозы улитки. И сказал вождь улиток: "Кто принесёт виноградину с самой высокой кисти, тот получит в жёны мою дочь!" Многим захотелось попытать счастья, но другие улитки начали их отговаривать, утверждая, что это сумасшествие, что никто не добирался до верхушки, даже птицы. Говорили, что никто этого не сможет сделать и нечего даже пытаться. Когда же вождь дал команду на старт, то из толпы желающих поползла только половина. Да и то, многие вскоре повернули обратно. До самого верха доползла только одна улитка. Она сорвала виноградину и вернулась назад. Она смогла это сделать потому, что была глухой на оба уха и не слышала "доброжелателей".

– То есть, мне не нужно никого слушать и отправиться в бой без сомнений? – спросил монах.

– Совершенно верно, друг мой! – улыбнулся я и повернулся к остальным братьям. – А ещё это намёк, что многие могут оглохнуть, если разом не закроют свои рты.

Братьям-монахам уже приходилось видеть меня в бою, поэтому никто не стал противоречить. Я подмигнул Глу Пышу и провалился в черноту сна.

Утро встретило нас привычным ударом гонга и зычным голосом предвестника рассвета. Монахи высыпали во двор, в центре которого уже возвышался частокол бамбуковых шестов. Многие были в курсе того, что должно произойти, поэтому особенного удивления в толпе не было.

– Братья-монахи! – раздался голос настоятеля. – Сегодня брат Глу Пыш должен понести наказание за свой проступок. Он не послушал мастера и брат На Лим вызвался дать урок брату Глу Пышу. Брат На Лим сильный воин, поэтому он решил наказать Глу Пыша только левой рукой. Но я, как мудрый человек, снимаю это обязательство при падении Глу Пыша на камни. Это будет дополнительной мотивацией для наказанного монаха. Думаю, что все остальные тоже извлекут урок из этого события.

Устрашение. Чтобы другие боялись перечить. Я вряд ли что-нибудь извлеку из этого урока, кроме одного – не надо попадаться. И что же за наказание придумал настоятель для меня?

– Братья Глу Пыш и На Лим, подойдите к Шестам Ярости! – сказал настоятель.

Глу Пышу и На Лиму завязали глаза, подставили лестницы, чтобы они смогли забраться на частокол из шестов. Мой друг едва не упал, ещё только ступив на первую ступеньку. Дружный смех монахов был ему антиподдержкой.

В ответ на этот смех Глу Пыш сжал зубы, отчего желваки вздулись под тонкой кожей, и упрямо полез вверх. Там он нащупал два шеста и кое-как встал на них, чудом поймав равновесие. Зеленые стебли на высоте трех метров чуть прогнулись под весом монаха. Глу Пыш вздохнул и постарался облегчить свой вес.

На Лим красовался в позе Отдыхающего Кенгуру – держался на одной согнутой в колене ноге, вторую закинул на бедро и сложил ладони вместе. Он словно медитировал на камнях площади, а не парил над ними на высоте человеческого роста.

– Напоминаю, что на Шестах Ярости разрешена только ударная техника, но если один из учеников упадет, то… Пусть никто не падает и пусть непослушный будет наказан. Да начнется бой! – воскликнул настоятель и махнул бородкой.

Глу Пыш постарался встать в позу стиля Королевская Кобра, но его дрожащие ноги не давали сделать правильный угол. Левая рука согнулась и протянулась вдоль груди, ладонь легла под локоть правой. Правая же ладонь согнулась в имитации раздутого капюшона кобры. Глу Пыш замер.

На Лим легким движением перепрыгнул на другой шест. Он всё также оставался в позе Отдыхающего Кенгуру, и я невольно позавидовал координации монаха – моему телу до такого мастерства было ещё далеко.

Глу Пыш прислушался, определяя, где находится противник. На Лим же просто поднялся из своей картинной позы и встал ногой на стоящий рядом шест. У меня возникло подозрение, что ему не совсем плотно завязали глаза.

Мой друг перенес вес на правую ногу, а левой пошарил перед собой. Так слепой, идя по дороге, постукивает палочкой, чтобы не наткнуться на препятствие. Нога-палочка наткнулась на другой шест, на полметра выше первого, и Глу Пыш с осторожностью поставил на него левую ногу.

На Лим перепорхнул бабочкой на другие два шеста и завис в позе Атакующего Коршуна. Две руки раскинулись в стороны, как крылья хищной птицы, ноги же поджались под тело. Им только не хватало крючьев для полного сходства.

Глу Пыш наугад выстрелил проникающим ударом, но его кулак только вспорол пустоту – На Лим находился на расстоянии двух метров. Следующий удар тоже не принес успеха – На Лим не торопился подходить ближе.

– Ты уже дерешься, маленький брат? – спросил На Лим издевательским тоном. – Не устал?

– Подойди ближе и я покажу тебе, как сильны мои кулаки, – прошипел Глу Пыш.

Понятно, что он не стал говорить в полный голос, чтобы есотин не услышал дрожания. Его губы подрагивали, а сам он превратился в полное подобие пружины, готовой сорваться и выпрямиться по первому же щелчку.

Буй Суй и Ясен Ху едва слышно переговаривались между собой, стоя неподалеку от настоятеля. Они словно не интересовались наказанием, но их показное равнодушие могло обмануть только ханинов. Я же не верил им ни на грош.

– Маленький брат, я завожу правую руку за спину, – сказал На Лим и в самом деле спрятал руку за спиной. – Подойди ближе и я отлуплю тебя одной левой.

Глу Пыш снова сделал шаг и едва не сорвался, когда шест хрустнул под его ногой. В последний миг он успел зацепиться и перелететь на два других шеста. Он даже выдохнул, когда понял, что не сверзился, а ему катастрофически повезло. Но везение было призрачным.

– Железная Ладонь Ветра! – воскликнул На Лим и прыгнул к Глу Пышу.

Выставленная вперед ладонь превратилась в мутный вихрь и воронка ударила Глу Пыша точно в грудь. Сам На Лим растянулся в шпагате, уперевшись ступнями в шесты.

Мой друг вскрикнул и начал падать назад. Он взмахнул руками и наткнулся правой на бамбук. С грацией обезьяны Глу Пыш перенес вес тела на руки и сделал «солнышко», взлетев на добрых пять метров.

– Брат Глу Пыш, не отступать и не сдаваться! – выкрикнул я.

Приземлился он уже на привычные шесты и встал в позу Драконьего Наездника. Его удар прошел в пустоту, но в ответ он получил ещё два удара Железной Ладони Ветра. Оба раза у него получалось остаться на шестах. Правда, из угла рта показалась струйка крови.

– Глу Пыш, вспомни, чему тебя учили! – снова не сдержался я.

Глу Пыш кивнул, как будто и в самом деле всё вспомнил. Он пригнулся к шестам и выставил перед собой обе руки.

Третий удар На Лима пришелся как раз между выставленными ладонями. Глу Пыш захватил вражескую ладонь в капкан и дернул на себя, заодно ударив ногой. На Лим получил удар в грудь такой силы, что ему позавидовала бы и лапа Гадзиллы.

Есотин отлетел на семь метров и еле-еле успел зацепиться за крайний шест. Бамбук согнулся, но удержал худощавое тело. Когда же шест пошел на противоход, то он послал тело монаха обратно. На Лим полетел к Глу Пышу.

– Лапа Ястреба! – крикнул На Лим и вонзил пятку ровно в грудь Глу Пыша.

Вот после такого удара мой друг не удержался и сорвался вниз. Как он не махал руками, но удержаться не смог…

С улыбкой На Лим стянул повязку с лица и спикировал вниз, на Глу Пыша, который хватал ртом воздух.

Я отвернулся. Не мог видеть, как моего друга бьют. Убивать его не будут, но вот помнут изрядно. Раздавались шлепки ударов и хруст сухожилий. Еле слышные стоны Глу Пыша заглушались ухарскими припечатываниями На Лима.

Когда же Глу Пыш вскричал, как раненый заяц, то я и вовсе закрыл глаза. Похоже, что моему другу что-то сломали. В следующий миг раздалась барабанная дробь ударов и…

И тишина.

– Ничего себе, – выдавил брат Лянь.

Я открыл глаза – брат Лянь смотрел на монастырскую площадь, а его лицо выражало крайнюю степень удивления. Даже ниточка слюны протянулась из уголка рта.

Я тут же обернулся – над поверженным На Лимом стоял растерянный Глу Пыш в изодранном кимоно. Он наклонился, подержал палец на сонной артерии На Лима и удовлетворенно кивнул. После этого Глу Пыш поклонился Бей Теню и подошел ко мне, отчаянно хромая и переставляя напряженные ноги.

Безмолвная тишина сопровождала его путь. Только потом все очнулись и сделали вид, что ничего не произошло. Бей Тень велел оттащить На Лима во врачебные покои, а сам отправился к себе. Буй Суй и Ясен Ху только покачали головами и пошли следом. Остальные монахи с опаской смотрели на Глу Пыша.

– Что случилось-то? – спросил я, когда уже не в силах был сдерживать любопытство.

– Я и сам не понял, – пожал плечами Глу Пыш. – Сначала На Лим выбивал из меня дурь, завязывал узлами и выдергивал руки из сухожилий. Потом он как-то по-особенному свернул меня, навалился сверху и начал пинать. И в этот миг я увидел, что у него из прорехи на штанах вывалились яйца и начали болтаться перед моим носом. Мне стало так обидно, что меня не только бьют, унижают, но ещё и яйцами по носу колотят. Я взял и укусил, что было силы…

– И что? – спросил я, когда Глу Пыш замолчал.

– А что? Ты даже не представляешь, на что способен ученик второй ступени, укусивший сам себя за яйца. Когда я очнулся, то уже победил…

Я расхохотался и ударил друга по плечу. Он отправился переодеться, а мы пошли на завтрак. Вот после завтрака я и узнал, что настоятель мне приготовил.




Глава 31


«Если судьба дала тебе два лимона, то продай их и купи четыре.



Продай четыре и купи восемь. Продай восемь и так далее.



Разбогатей, наконец, и не жалуйся –



ведь судьба дала тебе для этого все инструменты!»

Хихитайская народная мудрость



Как только утихли страсти из-за подвига Глу Пыша, который вместо наказания получил победу, настоятель призвал меня под свои разгневанные очи.

Бей Тень сидел на циновке, перед ним на деревянной подставке с чайными принадлежностями из чашки курился парок. Бей Тень втягивал его ноздрями, а вот выпускал явно через уши, так как я отчетливо видел дымок из кудрявых зарослей.

– Я не знаю, чему ты научил брата Глу Пыша, но вот эта его победа была явно не спроста! Я уверен, что это ты приложил руку к такому исходу событий! И я зол… очень зол…

Настоятель взял две палочки для еды и постарался поднять глиняную чашку. Чай внутри отчетливо дрожал. Похоже, что с протезом было что-то не ладно.

– Не надо злиться, ведь не такая уж это была большая провинность, – ответил я. – Ведь ступени никуда не убегут…

– Не убегут, – согласился Бей Тень и поставил чашку обратно. – Когда ты их сотворишь, то они останутся на месте на века…

После удачного приземления чай в чашке успокоился и даже не подавал виду, что его недавно поднимали в воздух. До меня же тем временем дошел весь смысл сказанного настоятелем.

– Это как? Это я их сотворю? Один?

– Да, один. Ступени должны быть не меньше двух метров в длину, чтобы люди спокойно расходились, – мягко улыбнулся настоятель. – И я даю тебе на всю работу неделю. Начинаешь сегодня. Думаю, что за это время ты справишься. А если не получится, то даже не подходит к воротам монастыря – я тебя лично убью.

Улыбка у Бей Теня была подленькая, мерзкая, она словно просила, чтобы её стерли при помощи кирпича. Он снова поднял двумя палочками чашку и теперь чай даже не дрогнул при поднятии. Бей Тень удовлетворенно кивнул и поставил чашку обратно.

Меня же его удовлетворение вообще никак не коснулось. Я чувствовал, что наливался бешенством.

Неделю?

Да этот старый пройдоха знает куда ударить, чтобы было больнее. За неделю я только пару ступеней и смогу сделать. От силы пять, если не спать и не отвлекаться на еду, но чтобы лестницу в тысячу ступеней…

Да мне легче сейчас подняться, поклониться и отправиться прочь. Пусть этот старый хрыч гоняет тут молодежь и наслаждается своей мнимой властью. Пусть надеется на то, что его примут в Низшие…

Стоп!

Идея молнией мелькнула в голове. Словно какое-то озарение нашло на меня и заставило мозги работать активнее.

Да! Если всё пройдет гладко, то за неделю я вполне смогу управиться!

– Я согласен, великий настоятель Бей Тень, – с поклоном ответил я.

Челюсть настоятеля с грохотом упала на циновку, палочки выпали из ослабевших пальцев и приземлились в чашку. Чашка обиделась на такое обращение и треснула. Обжигающий чай тут же пролился на колени настоятеля. Настоятель с криком вскочил и начал отряхивать кимоно.

Я стоял и наслаждался произведенным эффектом.

– Ты?.. Но как?.. Я же… Ты же… – пролепетал настоятель. – А разве ты не должен упасть на колени и умолять меня о прощении? Разве ты не должен уже пять минут валяться в моих ногах и прославлять мою мудрость? Неужели ты и в самом деле решил…

– Да, я услышал ваши слова, полные мудрых интонаций и решил это сделать. Вы не будете разочарованы собственным доверием. Я его оправдаю в полной мере! – с жаром воскликнул я. – Да я ради вас готов этот мир наизнанку вывернуть. Что мне какие-то ступени на Закатной горе. Я их сделаю для вас, мудрейший из всех настоятелей монастырей. У меня к вам будет только одна просьба…

– Какая же? – настоятель взял себя в руки, и его тощая бороденка перестала трястись от негодования.

– Пожалуйста, не посылайте ко мне никого из братьев-монахов. Пусть они занимаются своими делами и не отвлекаются на ничтожного ковырятеля горы…

Бей Тень чуть пожевал губами, сделал вид, что задумался, а потом махнул рукой:

– Не сомневайся, брат Ни Кто. Я не пошлю ни одного монаха к Закатной горе. Но если они сами захотят прогуляться возле неё, то я не буду чинить препятствий.

Я тут же почувствовал, как в боку кольнуло. Сработало умение различать ложь.

Да!

Старый пройдоха обязательно пошлет ко мне целую кучу соглядатаев, но мне как раз это и было нужно. Чем больше он отправит, тем быстрее выполнится его задание. А уж в том, что его любопытство будет сильнее разума, я мог не сомневаться.

– Спасибо вам, великий настоятель монастыря Чаокинь. Скажите, а можно мне взять с собой ещё и Глу Пыша? Боюсь, что сегодняшнее наказание было слишком мало для него…

– Да-да, возьми и его. Но учти, что если ты не справишься с заданием, тогда я выгоню вас обоих…

Бей Тень старался выглядеть грозным, но мне хотелось расхохотаться ему в лицо. Старый интриган думал, что смог обуздать меня, но время покажет, чьё кунг фу сильнее.

Я небрежно создал мудру внимания, поклонился и вышел. Мне нужно было ещё обрадовать брата Глу Пыша, что ему дается целая неделя свободы…

Глу Пыш сначала огорчился, но я посвятил его в свой план, и он едва не расцвел. Я еле-еле успел шепнуть ему, что надо сохранять прежнее, мрачное выражение лица. Глу Пыш кивнул и поплелся за мной мрачнее тучи. Он ещё не полностью отошел от побоев На Лима, поэтому прихрамывал и выглядел жалко.

На выходе из монастыря нам дали две кирки. Они были такими старыми на вид, что могли видеть ещё дедушку настоятеля полным сил и энергии. Так как я всё равно не собирался много работать, то мы взяли эти предметы антиквариата. Ученики на воротах проводили нас сочувственными взглядами. Похоже, что о моём наказании стало известно всем за несколько минут.

Пусть. Пусть так. Я и раньше не опускал руки, а сейчас и вовсе не собираюсь этого делать! Не такой Сиджар Грозный, чтобы так просто сдаваться!

На подготовку к выполнению плана у меня ушло около двух часов. Любопытство и людской интерес должны были сыграть мне на руку. Правда, по дороге к Закатной горе я встретил Низшего Бога Глянь Ка, который прогуливался по улице с важным видом.

Низший Бог напоминал богомола после долгого голодания. Он был сух и оставалось только поражаться тому, как его не сдувал ветер. Белые волосы падали на плечи красивой волной, кимоно тоже белело так, как будто соткано из снега с верхушек высоких гор.

Я не стал атаковать Низшего Бога, так как рядом находилось много людей и вряд ли моё нападение останется незамеченным. Да, потом я пожалел об этом, но в тот момент я только поклонился Низшему Богу и краем глаза заметил, как Глу Пыш тоже согнулся в почтительном поклоне.

Глянь Ка даже не взглянул на нас. Его небесно-голубые глаза смотрели куда-то вдаль, и я мог только догадываться, что он сейчас видел. Или он заглядывал в женскую баню, или, чего ещё хуже, любовался видами из мужской.

Да, говорили, что его взору стены не помеха, но одно дело об этом слышать, и совсем другое видеть это.

– Интересно, а Низший Бог Глянь Ка только видит далеко или ещё и слышит? – спросил меня Глу Пыш, когда мы почти подошли к Закатной горе.

Гора предстала перед нами огромным каменным клыком, заслоняющим половину воздушного пространства. Верхушка её терялась в облаках.

– А вот когда встречусь с ним один на один, тогда это и узнаю, – подмигнул я Глу Пышу. – Сейчас же, брат Глу, давай займемся лестницей в небо.

– Лестница в небо, – причмокнул Глу Пыш. – Красиво звучит…

– Да? Я сам придумал.

Глу Пыш сбросил с плеча кирки. Железные части глухо звякнули, как будто пожаловались на тяжелую жизнь.

Вот только не надо нам жаловаться – нашу жизнь тоже нельзя было назвать райской!

Я взял одну из кирок и сделал на камне небольшую зарубку. Следующую зарубку я поставил через два метра. Мда, лестница будет очень и очень грандиозным сооружением.

– Ну что, брат Глу Пыш, начнем? – спросил я.

– Начнем… – со вздохом ответил он. – Я не до конца понял твой план, но целиком и полностью доверяю тебе, брат Сиджар .

– Называй меня лучше братом Ни, – оглянулся я по сторонам. – Вдруг кирки могут нас слышать?

– А что, такое бывает?

– Конечно бывает. Есть же волшебные мечи, так почему же не может быть волшебных кирок?

– Ну да, вот бы увидеть такой рядом, а то всё летают на них Низшие Боги в небесах. Разве там что разглядишь?

Глу Пыш примерился к камню и ударил. Его кирка не вынесла такого обращения и тут же сломалась. Вот прямо взяла и хрустнула на самом интересном месте. Хорошо ещё, что ржавое острие не прошло по ноге незадачливого монаха.

– Эх, как же тебе сегодня везет, – сказал я и отдал свою кирку Глу Пышу.

– А ты чем собираешься работать? – с подозрением спросил монах.

– Тем, что ты так хотел увидеть, – загадочно произнес я и вытащил из-за плеча Меч Тысячи Воплощений.

– Ты меч свой отремонтировал? Красивый, – улыбнулся Глу Пыш.

– Это не меч, а кирка! – сказал я.

Глаза Глу Пыша расширились, когда Меч Тысячи Воплощений окутала золотистая дымка и он начал менять форму. Передняя часть расширилась, удлинилась в разные стороны и заострилась на концах. Рукоять приняла вид деревянной. Через несколько секунд в моих руках оказалась обычная кирка. Да, новая, словно недавно от кузнеца, но совершенно обычная.

– Да это же… – задохнулся Глу Пыш.

– Меч Тысячи Воплощений, – с удовольствием ответил я, наблюдая за восторженно блестящими глазами друга. – Вот, а ты ещё смеялся над тем мечом-цзянь, который я подобрал.

– Брат Ни, тебе несказанно повезло, – покачал головой друг. – Я преклоняюсь перед твоей удачей. Сможешь подарить хотя бы кусочек – тогда я запросто могу банкротить игровые дома.

– Нет, брат Глу Пыш, азартные игры – это зло! – наставительным тоном произнес я. – Давай-ка приступать к работе. А то я вижу, что в нашу сторону направляется один из монахов монастыря. Рановато что-то, я думал, что они появятся ближе к вечеру. Если что, то разговор буду вести я, ты только поддакивай и ожидай появления сюрприза.

Глу Пыш кивнул, взглянул через плечо и ударил по камню. Вторая кирка оказалась крепче первой. Она отколола кусок и даже не ранила монаха. Я тоже принялся неспешно постукивать, с другого края начатой лестницы.

Одноглазый монах Под Лизь неспешно приближался к нам, поглядывая на гору в надежде, что она обрушит на наши головы камнепад. Гора не обратила совершенно никакого внимания на такую мелкую одноглазую козявку, какой был Под Лизь.

– Брат Глу, если мы успеем до вечера дойти во-о-он до той елочки, то можем считать, что день удался! – нарочито громко произнес я, показывая на ель в двадцати шагах от нас.

Понятно, что до той ели мы не дойдем и за месяц, но надо было разжечь любопытство одноглазого монаха. И мои слова вполне справились с этой ролью. Единственный глаз Под Лизя разгорелся, как сигнал запрещающего светофора. Мы старательно делали вид, что не замечаем его.

– Здравствуйте, братья! – послышался голос Под Лизя. – Вы работаете?

– Ой, это Под Лизь… Слышишь, брат Глу Пыш, это Под Лизь. А я и не заметил… – ответил я с ленцой, как человек, которого отвлекают от очень увлекательного занятия.

– Да-да, это я. Так что, работаете?

– Смотря что ты называешь работой, – ответил я и снова ударил по камню. – Для нас с братом Глу Пышом это вовсе не является работой. Это всего лишь тренировка выносливости и познание дзена. Такую великую милость даровал нам настоятель монастыря и вряд ли кто сможет отнять её у нас.

– Для нас это несказанное удовольствие, – произнес Глу Пыш, за что был награжден благодарным взглядом. – И невероятная честь! Не каждому монаху доверят такое ответственное поручение.

Под Лизь удивленно заморгал. Я прямо-таки слышал, как шевелятся шестеренки в его бритой голове. Он пытался сложить воедино наказание и удовольствие. Потом он всё-таки решил, что мы его дурим и широко улыбнулся.

– Я не верю вам. Это тяжкая работа и она должна приносить невыносимые страдания…

– Ты пришел сюда по наущению настоятеля? – задал я вопрос в лоб.

Мордочка Под Лизя смешно сморщилась, он замахал руками, как будто собрался взлететь и усесться на карниз над нами.

– Ну что вы, конечно же нет. Я прогуливался перед вечерней тренировкой и даже собирался сходить в городские бани, чтобы усладить своё тело горячей водой и маслами. Там же ещё и искупаться можно в прохладном бассейне. Скажите, вам хотелось бы искупаться, а не жариться под лучами палящего солнца?

Меня кольнуло под ребрами. Ага, Под Лизь лгал. Ну что же, я в этом не сомневался ни капли. Надо было только грамотно подвести этого засранца под кирку, а там…

– Хм, нет… – сказал я после некоторых раздумий. – Вряд ли я соглашусь обменять создание Лестницы В Небо даже на целую сотню бассейнов.

Под Лизь икнул от неожиданности. По всей видимости он собирался поиздеваться над нами, а происходит совсем наоборот и это уже мы издеваемся над ним. Но то ли ещё будет… Я припомнил историю про мальчишку, которого заставили красить забор и как он обхитрил своих друзей. Если монахи также наивны, как друзья того мальчишки, то план будет значительно облегчен.

– То есть как? Неужели вы скажете, что вам это нравится?

– А что тут плохого? Разве каждый день двум монахам достается возможность постигнуть дзен, прокачать культивацию выносливости и при этом ещё сделать для людей доброе дело? – пожал я плечами.

– А что, тут можно прокачать культивацию? – удивленно распахнул глаза Под Лизь после моего кивка. – Слушай, брат Ни Кто, а дай и мне сделать хотя бы одну ступеньку?

Я остановился. Глу Пыш тоже. Мы переглянулись, а после я помотал головой.

– Нет, брат Под Лизь. Ты, конечно, хороший человек, но вот сделать правильную ступеньку сможет только один монах из тысячи… Нет, из сотни тысяч. А если ты лишний раз ударишь киркой? И что? Нам придется всё переделывать? А если рядом будет прогуливаться настоятель? Нет, извини, но я не могу доверить тебе такое ответственное дело.

Мордочка Под Лизя снова плаксиво сморщилась. Похоже, что рыбка заглотила крючок. Осталось только подсечь.

– Ну что ты, брат Ни, я буду аккуратен. А ты, брат Лох? Может быть ты дашь мне попробовать? Я очень хочу прокачать культивацию и… Вот если бы я был на вашем месте, то я бы вам дал… Я немножечко…

Глу Пыш сделал самую сожалеющую мину:

– Я бы с радостью, но… Если настоятель увидит, то нам не поздоровится. Вот к нам уже подходили Буй Суй и Ясен Ху, но и то мы им не разрешили. Нет, брат Под Лизь, даже не упрашивай. Я не могу. Вдруг ты испортишь…

– Да вы что? Я же смогу не хуже вас это сделать! Я, честное слово, буду очень сильно стараться! – горячо воскликнул Под Лизь.

– Ну ладно, – милостиво кивнул я, а потом как будто спохватился. – Нет, Под Лизь. Не соблазняй и не упрашивай. Мы не можем тебе позволить запороть Лестницу В Небо.

– А мне позволите? – послышался голос Низшего Бога Яб Ло.

Под Лизь даже подпрыгнул на месте и тут же склонился в почтительном поклоне. Мы с Глу Пышом последовали его примеру.

А что? Перед дедом Бух Ло сложно было не склониться. Когда я ему обрисовал суть плана, то он сразу же понял всю игру и согласился. Мне оставалось только задействовать умение превращения и сделать из него подобие Яб Ло.

– Да, вам мы не можем отказать, – тут же подхватился Глу Пыш и протянул кирку Низшему Богу.

Яб Ло с уханьем опустил пару раз кирку и потом протянул её Под Лизю:

– На, малыш, пробуй. Если устанешь, то я тебя сменю. Я пока погуляю неподалёку. Уверен, что эти достопочтенные братья вряд ли доверили тебе такое важное поручение, но я вижу в твоём сердце стремление и радость достижения цели. Я верю, что ты будешь аккуратен…

– Я буду! – тут же завопил Под Лизь. – Да я так буду… Я никогда так не был, как буду сейчас! Я оправдаю, я заслужу!!! Спасибо, Низший Бог Яб Ло!

– Трудись, – похлопала по макушке Под Лизя божественная ладонь. – А я пока отправлюсь на прогулку. Скоро вернусь…

Под Лизь заработал с таким рвением, что осколки полетели в разные стороны. Нам с Глу Пышом даже пришлось отодвинуться в сторону. Яб Ло подмигнул нам дружески и пошел своей дорогой. Через полчаса он вернулся, а мы с Глу Пышом уже окучивали нового монаха, который «просто прогуливался по Мосгаву».

Да, работа встала на поток – настоятель посылал одного монаха за другим, а бедные простаки попадали в наши сети и уже не возвращались в монастырь. Они отчаянно старались заслужить похвалу приходящего иногда Бога Яб Ло и отчаянно кромсали гору. Я забрал свой Меч Тысячи Воплощений и даже купил на рынке для ребят десяток новых кирок.

Моя афера пошла дальше и просочилась на рынок – не только монахи, но и обычные горожане двинулись к Закатной горе, чтобы помочь нам в строительстве лестницы. Многие говорили Богу Яб Ло хорошие слова и желали процветания.

Да, приходилось спать под открытым небом, но это всё равно не казалось нам таким уж плохим, как позорное изгнание из монастыря. Через четыре дня Лестница В Небо была закончена. К завершению над её созданием трудились почти все монахи из монастыря и около сотни горожан.

Мы же с Глу Пышом сидели на площадке, в полусотне метров над землей и наслаждались отдыхом и вкусной едой – соклановки узнали о нашем «горе» и принесли десяток рисовых булочек, пару запечённых уток и корзину с фруктами. Глу Пыш попытался улизнуть с Сись Ли, но был жестко остановлен бдительным мной. Теперь же мы сидели, лениво жевали и наблюдали за городом, над которым плыли облака. Лестница была готова, мы могли себе позволить небольшой отдых.

Монахи ушли домой, напоследок получив благословение Низшего Бога Яб Ло. Ушли насмерть уставшие, но довольные собой и друг другом. Дед Бух Ло тоже пошел по своим делам – решил воспользоваться своей личиной и выклянчить у торговца вином пару-тройку пузатых бутылей саке.

– Знаешь, брат Глу Пыш, а ведь из этого всего можно извлечь урок – для того, чтобы человек страстно захотел обладать какой-нибудь вещью, пусть эта вещь достанется ему как можно труднее, – глубокомысленно заметил я.

– Ага, – кивнул Глу Пыш не менее глубокомысленно и зевнул.

Поняв, что моего друга не пронять философской моралью, я отправился помочиться на край площадки. И только упругая струя начала низвергаться, как я услышал голос. Увы, остановиться я уже не мог.

– А вот тут монахи трудятся над созданием лестницы, которая протянется до самой верхушки горы. Ой, кажется, дождик закапал, – послышался голос настоятеля Бей Теня.

– Странный дождик, почему-то спаржей пахнет, – раздался следом голос мэра Мосгава. – Неужели это гора плачет из-за того, что её кромсают ваши старательные монахи? Как много они уже сделали…

Я не стал высовываться из-за края площадки, а потихоньку отошел и кинулся к расслабленно сидевшему Глу Пышу:

– У нас гости. Сделай уставший вид… да выбрось ты косточку и сотри петрушку с подбородка.

Глу Пыш послушался, схватил кирку и даже мазнул грязью по лицу, чтобы выглядеть так, как будто только что работал. Увы, нам не суждено было предстать перед начальственными ликами, потому что увидели спешащего Низшего Бога Яб Ло.

Запыхавшийся Изгой подбежал к нам и, едва отдышавшись, произнес:

– Низший Бог Глянь Ка взял… взял наших девушек под стражу и… и увел к себе…




Глава 32


«Глаза без души слепы, уши без сердца глухи,



рот без желудка не сыт, нос без легких не дышит»

Хихитайская народная мудрость



Я в тот же миг сорвался с места. Побежал по ступеням вниз и едва не столкнулся с поднимающимися настоятелем, мэром и прочими высокопоставленными чиновниками. Я чуть не покраснел, когда увидел темные пятна на их кимоно. Вот же оказия-то какая…

– Здравствуйте, достопочтенные. Прошу прощения, но я сейчас должен посвятить время культивации бега. Великий настоятель Бей Тень, Лестница В Небо готова. Наслаждайтесь! – создал я мудру почтения и тут же взлетел в воздух, перепрыгивая через всю орду на лестнице.

Полет по воздуху занял около пяти секунд и мне очень сильно повезло, что на пути встретилась ветка ивы, от которой получилось оттолкнуться ещё раз. Я пролетел над головами и приземлился ровно на ноги.

– Брат Ни, подожди меня! – послышался за спиной голос Глу Пыша. – Великий настоятель, господа чиновники, желаю вам долго здравствовать и не хворать. Выглядите вы великолепно, пахните чудесно, стук ваших сердец вступает в унисон со вселенной… Да подожди же ты меня!

Глу Пыш тоже взлетел в воздух, но его приземление было не таким уверенным, как у меня – он лихо шмякнулся на задницу. Громкий смех был оценкой его прыжка. Тонкий стон вырвался изо рта Глу Пыша.

– А вы говорили, что у ваших монахов чугунные задницы, – сказал мэр настоятелю.

– Это один из худших монахов, – мрачно заметил настоятель Бей Тень.

Другие чиновники начали насмехаться и соревноваться в остроумии. Я помог подняться Глу Пышу и отряхнул его кимоно.

– Уважаемые господа чиновники, мы немного устали, пока делали Лестницу В Небо, поэтому брат Глу Пыш немного неуклюж. Простите, если он смутил ваши взоры своим неудачным приземлением.

Среди чиновников вспышки смеха. Все подтрунивали над моим незадачливым другом. Я шмыгнул и остановился. Глу Пыш потянул меня дальше.

– Не надо, брат Ни, – почти умоляющим тоном попросил он.

– Да как это не надо… – вырвал я руку. – Стой здесь и жди меня.

Глу Пыш только вздохнул. Он уже привык к тому, что если что взбредет мне в голову, то меня не остановить. Я же развернулся и пошел назад. Чиновники степенно взбирались на ступени, оглядывали мою работу. Оценивающе покачивали высокими шляпами.

– Уважаемые! – громко позвал я. – Вам бы следовало извиниться перед моим другом!

Вот если бы сейчас заговорили ступени, то они произвели бы меньший фурор. Бей Тень вообще едва не проглотил бороденку.

– Что ты имеешь в виду, маленький монах? – добродушно спросил мэр города. – За что мы должны извиниться?

– За свой смех и свои издевки! – твердо сказал я. – Мы с братом Глу Пышом без устали делали для города Лестницу В Небо и утомились. Но это не повод насмехаться над ним! Вы должны извиниться!

– Брат Ни Кто! – грозно окликнул настоятель. – Ты забываешься!

– Я не забываюсь, а прошу банального уважения! – вскипел я. – Мы закончили лестницу раньше времени, немного устали, и что взамен? Вместо благодарности получаем насмешки? Разве это справедливо?

Мэр наклонился к настоятелю и что-то спросил у него. Бей Тень с готовностью ответил, а мэр улыбнулся. По лицам остальных чиновников тоже пробежали довольные улыбки. Если начальник рад, то пусть он порадуется ещё больше, когда увидит, что подчиненные разделяют его радость.

– Маленький монах, настоятель Бей Тень рассказал, что он направил сюда почти все силы монастыря, чтобы успеть сделать лестницу в срок. Следом подтянулись неравнодушные горожане и, поговаривают, что пару раз заходил сам Низший Бог Ур Од. Я думаю, что это заслуга управленческого гения Бей Теня и великолепная солидарность горожан с монахами. Если ты хочешь всю славу забрать себе, то это будет по меньшей мере нескромно… – с отеческой улыбкой пожурил меня мэр.

Меня захлестнула волна гнева.

Как же так?

Я всё организовал, всё обустроил и едва ли не каждую рабочую руку пристроил на своё место, а в итоге получается, что всё это сделал Бей Тень?

Чиновники зашушукались между собой, а я услышал их разговоры:

– Какой дерзкий монашек.

– Да уж, надо же быть таким наглецом.

– И ведь так невежливо разговаривает…

– Его обязательно надо наказать. А лучше всего выпороть…

– А я бы пустил его бегать голым по улицам…

– Я тоже хотел бы посмотреть на него голенького.

– Да я не о том!

– А вот я о том самом… Наказал бы наглеца плеточкой кожаной…

– Каков паршивец, и ведь с честными глазами пытается урвать себе кусок славы.

Это несправедливо! Да, пусть я смухлевал, но я пустил в дело весь запас своего стратегического мышления. Как же обидно бывает таскать каштаны из огня, когда другие присваивают себе результат твоего труда.

– Брат Ни Кто, я смиренно прощу тебе очередную глупость, вылетевшую из твоего рта. Господа, простите же и вы дурачка, который слишком долго был на солнце, – проговорил Бей Тень и показал на лестницу. – Пройдем же дальше и увидим, насколько чудесны бывают творения рук человеческих. Посмотрите, вот тут я велел сделать особенно отчетливую ступеньку, чтобы люди могли не только подниматься, но ещё и сидеть, отдыхать и любоваться видами нашего прекрасного города.

Я задохнулся от возмущения. Стоящие внизу охранники посмотрели на моё покрасневшее лицо и на всякий случай выставили алебарды. Если я их сейчас атакую, то вряд ли смогу одолеть. Да, покалечу, порежу, но в итоге умру от рук обычных людей.

А я-то и от рук Богов умирать не собирался!

– Брат Ни, нас ждут, – потянул за руку Глу Пыш.

Да! Точно, нас же ждали украденные девчонки!

Вот уж что-что, а своих соклановок я не дам в обиду. Никому не дам, даже Низшему Богу. Мы пробежали быстрой рысью до улицы Цинь и там я сразу же заскочил в дом. Снаружи стояли зеваки, но внутрь решительно вошли только мы с Глу Пышом.

Ого, да тут всё было перевернуто, шелковые подушки разрублены, а пух витал в воздухе, догоняя парящие перья. Похоже, что девчонки очень сильно сопротивлялись, когда их арестовывали. Да-да, вон и кровавые кляксы на стенах подтверждали мои мысли.

Не одно ребро тут было сломано. Я бегло всё осмотрел и заметил листок бумаги, пришпиленный к несущей балке. Адресован он был явно мне, хотя напрямую и не называлось моё имя.

«Я жду тебя одного в городе Задня Мосгавской области в доме Низшего Бога Глянь Ка. Жду до завтрашнего утра»

А что будет утром?

«Утром головы поскачут по тротуару» – была снизу приписка.

А чьи головы? Понятно, что не головы Низших Богов. Я вздохнул. Что же, придется идти. Да, пока не было плана проникновения на вражескую территорию, пока не было подготовки, пока ничего не было. Ничего, кроме желания выручить девчонок.

– Сись Ли тоже забрали? – с надеждой спросил Глу Пыш, оглядывая разгром в доме.

– Всех забрали. Абсолютно всех, – горько ответил я. – Что же, отправляемся в город Задню. Зайдем в гости к Низшему Богу?

– Но мы ещё не готовы, – рассеянно сказал Глу Пыш.

– А мы никогда не готовы, всегда запрыгиваем с наскока и всегда побеждаем. По крайней мере, это было сейчас.

– И он ждет тебя одного, – сказал Глу Пыш.

– А я и буду один, – улыбнулся я и показал на своё безразмерное оби. – Залезай, брат Глу Пыш. Ты будешь там в целости и сохранности до самого появления. Ты будешь моим тайным оружием.

Глу Пыш неуверенно покосился на меня – не сошел ли я с ума? Пришлось рассказать о волшебных свойствах пояса.

– Ух ты, и пояс волшебный, и меч… А у меня только палка, – сокрушался Глу Пыш, пока смотрел на оби.

– Всё добыто в бою… Ну, а меч мне подарили, – отмахнулся я. – Полезай и отправимся к Низшему Богу в гости.

Глу Пыш ещё немного поворчал, но потом вступил одной ногой, которая провалилась внутрь ткани, второй ногой и присел. Я поднял оби и заглянул внутрь – Глу Пыш разлегся на дне, как в удобном гамаке и помахал мне рукой. Он неплохо себя чувствовал в сером мешке.

– Всё нормально? – спросил я у него.

– Да, только постарайся сильно не трясти, а то меня может укачать, – ответил друг. – Замучаешься потом пояс отстирывать.

Я улыбнулся и закрепил пояс на талии. Вызвать медвежье такси и задать таксисту координаты было делом пяти минут. Мы тронулись в путь.

Спустя час я уже стоял перед воротами Низшего Бога Глянь Ка. Мда, неплохо устроился Низший Бог – двухэтажный дом стоял чуть в отдалении от города Задни и к нему вела только одна вымощенная дорога. Белый дом окружал высокий каменный забор с торчащими поверху кольями.

Суровые сосны росли вокруг, распространяя резковатый запах застывающей смолы. Сам дом казался со стороны неприступной крепостью – такими маленькими были его окна. Ну да, тому, кто видит сквозь стены, окна особенно ни к чему.

Чугунные ворота мрачно взирали на меня витиеватыми вензелями и всеми силами стремились внушить мне почет и трепет. Нет, не внушалось что-то. Я с размаха ударил по воротам ногой и гул покатился по брусчатке в сторону дома.

– Кто тама? – раздался голос из пасти каменного льва, разлегшегося возле ворот.

Ага, похоже, что в пасти льва была волшебная горошина. Очень удобная штука, когда хочешь разговаривать на расстоянии – говоришь в одну горошину, а звук выходит из другой. Я такую шутку провернул с Ур Одом незадолго до его смерти.

– Пришел тот, кого ты ждал, – ответил я.

– А, положи суши у ворот и проваливай, – послышалось в ответ.

– Вообще-то я не суши принес, а меч, – подпустил я в голос металла.

– А меч я не заказывал, поэтому сразу проваливай, – ответил лев и крякнул.

Как же невежливо. Нет, я не ждал, что нас встретят с суши и васаби, но мог бы и выйти. Ведь сам же написал, что ждет.

Я взбежал по стенке. Вот тут-то меня и ожидал сюрприз – колья дернулись в мою сторону, как будто живые, а те, что были рядом, вообще попытались проткнуть моё тело. Тело протыкаться не желало, поэтому отважно грохнулось во внутренний двор. Колья полетели следом.

Только монастырская выучка и реакция тела спасла меня от повреждений. Я блокировал, приседал, уклонялся и бил в ответ. Если вам не приходилось бить по металлическим копьям, то могу сразу предупредить – удовольствия очень мало, зато очень много боли.

Копья отлетали, взвивались в воздух и снова атаковали. Мне удалось отскочить от пары особенно рьяных палок, и они воткнулись со всего маха в брусчатку дорожки. Я тут же взлетел и что было силы ударил по тупым концам обеими ногами, вгоняя зачарованные копья ещё глубже. Копья вошли наполовину и уже не смогли выбраться наружу.

Оставалось около двадцати штук. Впрочем, их тоже вскоре постигла участь первых. Брусчатка дорожки ощетинилась древками копий, как рассерженный дикобраз. Я же получил пару легких порезов и порванный рукав.

Мда, с такими охранниками Низшему Богу можно было не страшиться нападений. Если бы на моем месте был, допустим, тот же Глу Пыш, то его превратили бы в подушечку для иголок. Кстати, как он там?

Мой друг мило спал, свернувшись калачиком и положив руки под голову. Вот же какой, даже не проснулся, когда его друга тут убивали. Надо найти ковш воды и плеснуть на голову соне. Пусть будет готов к битве.

Я с осторожностью осмотрелся – новых врагов не предвиделось, поэтому оставалось с осторожностью подойти к дверям и дернуть. Я так и сделал, но стоило мне коснуться ручки, как холодок пробежался по спине, и я невольно пригнулся.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64457466) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения